Витте

Все осложнялось тем, что крестьяне с их проблемами подлежали ведению Министерства внутренних дел, а оно из соображений удобства управления ими считало за благо защищать общину от всяческих на нее покушений. Крестьянская поземельная община министерству представлялась «…чем-то вроде стада, хотя и не животных, а людей, но людей особенного рода, не таких, какие „мы“, а в особенности дворяне»²¹. Пасти это человеческое стадо надлежало земским начальникам.

Законопроект о земских участковых начальниках явился настолько ретроградным, что при прохождении через Государственный совет он получил только 13 голосов; 39 были поданы против. Даже К. П. Победоносцев и тот вошел в оппозицию. Но император Александр III утвердил мнение не большинства, а меньшинства Госсовета. «Соглашаясь со мнением 13 членов, желаю…» — гласила высочайшая резолюция, превратившая 12 июля 1889 года законопроект в закон. С введением института земских начальников «…явился режим, напоминавший режим, существовавший до освобождения крестьян от крепостничества, но только тогда хорошие помещики были заинтересованы в благосостоянии своих крестьян, а наемные земские начальники, большей частью прогоревшие дворяне и чиновники из высшего образования, были больше всего заинтересованы в своем содержании»²².

Попытку своего кумира возродить и укрепить принцип «стадного» управления крестьянами С. Ю. Витте считал ошибкой, но ошибкой извинительной, поскольку она происходила от доброй совести и большой души. «Император Александр III относился глубоко сердечно ко всем нуждам русского крестьянства в частности и русских слабых людей вообще. Это был тип действительно самодержавного монарха, самодержавного русского царя; а понятие о самодержавном русском царе неразрывно связано с понятием о царе как о покровителе, печальнике русского народа, защитнике русского народа, защитнике слабых, ибо престиж русского царя основан на христианских началах: он связан с идеей христианства, с идеей православия, заключающейся в защите всех слабых, всех нуждающихся, всех страждущих, а не в покровительстве нас, которым Бог дал по своему рождению нашему или вообще благодаря каким-нибудь благоприятным условиям особые привилегии, т. е. нас, русских дворян, и в особенности русских буржуа, которые не имеют того хорошего, того благородного, что встречается во многих русских дворянах, но зато в избытке имеют все то нехорошее, что дают излишества жизни, обесценение ценности чужого труда, а иногда и чужого сердца»²³.

Земские начальники назначались министром внутренних дел только из числа потомственных дворян. Они наделялись правом по собственному усмотрению назначать и смещать лиц сельской администрации; штрафовать и арестовывать крестьян; подвергать их наказаниям, в том числе и телесным. Деревенский мировой суд был упразднен, судить крестьян стали все те же начальники. Подобно помещикам при крепостном праве они соединили в себе административную и судебную власть над крестьянским миром.

Когда в 1895 году С. Ю. Витте попытался склонить министра внутренних дел к ограничению их судебных полномочий, И. Н. Дурново, неглупый и неплохой человек, категорически заявил ему, что у него скорее руки отсохнут, нежели он подпишет какое бы то ни было постановление, умаляющее власть земских начальников.

Некоторые надежды С. Ю. Витте связывал с Иваном Логгиновичем Горемыкиным, сменившим И. Н. Дурново на посту главы Министерства внутренних дел. В бытность свою товарищем министра юстиции И. Л. Горемыкин категорически высказывался против положения о земских начальниках. Став министром внутренних дел, он резко переменил фронт и в присутствии С. Ю. Витте грубо оборвал А. А. Рихтера, когда тот предложил начать работы по крестьянскому вопросу с изменения положения о земских начальниках. И. Л. Горемыкин сказал, что он никогда этого не допустит. А. А. Рихтер был высоко ценимым С. Ю. Витте знатоком крестьянского вопроса.

Невзирая на настойчивые призывы с разных сторон, молодой император не спешил с реформами в деревне, хотя, как писал С. Ю. Витте, «…не нужно было иметь ни много ума, ни дара пророчества, чтобы понять, что, с одной стороны, в этом заключается вся будущность Российской империи… с другой — в неправильном и пренебрежительном отношении к этому вопросу кроется ядро всяких смут и государственных переворотов»²⁴.