Витте

Царь его недолюбливал по причинам чисто личным и не мог по своему злопамятству забыть, что именно С. Ю. Витте предостерегал его от дальневосточной авантюры. «Мы обещали осчастливить Маньчжурию, развить торговлю и ввести культуру, а вместо того принесли туда войну», — записал Коростовец слова С. Ю. Витте. И еще одно рассуждение первого уполномоченного занес он в дневник: «Мир России необходим, потому что дальнейшее продолжение войны грозит захватом японцами всего Тихоокеанского побережья, не говоря уже о внутренней разрухе и расстройстве денежного обращения, что может закончиться общим крахом». С Японией, полагал С. Ю. Витте, нужно восстановить добрые отношения: в Корее России делать совершенно нечего, а доктрина «открытых дверей» в Китае, провозглашенная американцами, не так уж и плоха. Во всяком случае, иностранная конкуренция русским купцам и промышленникам пойдет только на пользу.

В поездке по Европе С. Ю. Витте сопровождали жена и дочь. С ними он не расставался вплоть до самой посадки на корабль. Океанский лайнер «Император Вильгельм Великий» вышел в море 14 июля в 14.00. Пассажиров оказалось много: писатель Д. Маккензи-Уоллес, близкий к Витте журналист Э. Диллон, корреспонденты ведущих европейских газет. Русских было двое — А. Н. Брянчанинов от «Слова» и Б. А. Суворин от «Нового времени». А. Н. Брянчанинов запомнился первому уполномоченному как молодой человек со способностями, пронырливый, крайне неспокойный, «…весьма неосновательный и легкомысленный… проводил мысль о необходимости для России мира во что бы то ни стало и своею болтовнёю вредил переговорам не в пользу России, насколько, конечно, мог им навредить молодой, неглупый болтун корреспондент Брянчанинов»⁶⁵.

Главе русской делегации выделили комфортабельную каюту из двух отделений с ванной. Остальные члены делегации разместились в каютах поплоше. С первым уполномоченным ехало двое слуг — русский и англичанин.

Из первого дня общения с С. Ю. Витте Коростовец вынес впечатление: надолго в Америке оставаться им не придется. Уже 15 июля он получил указание разузнать расписание обратных рейсов. Своими мыслями о безотрадных перспективах еще неначавшихся переговоров — японские условия мира неприемлемы и разрыв неминуем — С. Ю. Витте поделился с корреспондентом газеты «New York Herald». Они произвели фурор среди газетчиков. Вообще на корабле С. Ю. Витте много общался с корреспондентами, охотно раздавал автографы многочисленным пассажирам огромного корабля. С членами русской делегации говорил о наболевшем: наместнике Е. И. Алексееве, А. Н. Куропаткине, беспорядках во внутреннем управлении. Особенное возмущение у него вызвало награждение Е. И. Алексеева Георгиевским крестом. И. А. Коростовцу запомнилось, с каким негодованием С. Ю. Витте рассказывал о том, что раненных в Маньчжурии русских солдат довозили до Челябинска без перемены белья.

17 июля капитан показал С. Ю. Витте свой корабль: помещения второго класса, кладовые, кухню, холодильники и даже пивной погреб. «За обедом опять говорили о будущих переговорах. Витте сказал, что хотя общее направление обнаружится с первых же заседаний, но он в состоянии будет принять решение и вообще выяснить положение дела лишь после прибытия в Америку капитана Русина, едущего с театра войны и имеющего точные сведения об армии»⁶⁶.

Кормили пассажиров обильно и вкусно: первый завтрак между 8 и 10, в 13 часов второй завтрак с огромным списком блюд на выбор; между ними бульон и сэндвичи, поглощаемые где придется. Первый уполномоченный завтракал у себя в каюте, обедал вместе с делегацией. Из напитков за обедом предпочитал свое любимое шампанское, которым угощал сидевших рядом с ним. Одевались просто, С. Ю. Витте — в свой неизменный темно-серый костюм. Вообще к своей внешности он относился довольно пренебрежительно.

Развлекались игрой в шары и карты по маленькой. Партнерами С. Ю. Витте за карточным столом обычно становились Ф. Ф. Мартене и И. П. Шипов. «Витте любит Шилова и питает к нему неограниченное доверие, ценя его как добросовестного и талантливого исполнителя своих идей и преданного человека», — записал И. А. Коростовец⁶⁷. Вечера проходили в курительной комнате за чаем (С. Ю. Витте взял с собой в Америку запас чая) и разговорами. Выяснилось, что профессор Ф. Ф. Мартенс скучен, любимая тема его — воспоминания о тех международных конференциях, где он работал экспертом; генерал Ермолов — «мил и корректен», Набоков — «умен и сдержан». Иногда С. Ю. Витте отправлялся в гостиную послушать игру и пение пассажиров. И. А. Коростовец вынес впечатление, что его начальник понимал в музыке толк⁶⁸.