Витте

19 сентября забастовку с экономическими требованиями объявили рабочие самой крупной в Москве типографии И. Д. Сытина. Вслед за ними забастовали рабочие всех типографий, и 24 сентября газеты вообще не вышли. Затем пошло по нарастающей — стачку объявили рабочие и служащие мебельных, табачных фабрик, коммунальных предприятий. К ним присоединились металлисты. Господствовали политические лозунги. Частные экономические требования были задвинуты на второй план.

С. Ю. Витте своим быстрым умом понял, что главная и самая большая опасность заключается в том, что «…вся Россия была недовольна существующим положением вещей, т. е. правительством и действующим режимом»¹²¹.

6 октября с забастовки рабочих мастерских Общества Казанской железной дороги в Москве началась Всероссийская октябрьская политическая стачка. По стечению обстоятельств как раз в этот самый день председатель Комитета министров граф С. Ю. Витте, побуждаемый к тому председателем Государственного совета графом Д. М. Сольским, ходатайствовал о высочайшей аудиенции для изложения соображений о возможных путях выхода из крайне тревожного политического положения. Ответ на ходатайство был получен лишь через сутки — 8 октября — и, по-видимому, неспроста, так как в тот день прекратилось движение пассажирских и товарных поездов на всех дорогах Московского железнодорожного узла, кроме Николаевской. Даже до императора, изолированно жившего с семьей в загородной резиденции, наконец-то дошло, что дела в стране идут все хуже и хуже.

9 октября в 18.00 председатель Комитета министров «имел счастье» явиться к императору и в беседе поставил царя перед выбором: либо встать на путь политических реформ, либо найти подходящего человека, облечь его диктаторскими полномочиями, «…дабы с непоколебимой энергией путем силы подавить смуту во всех ее проявлениях»¹²². В качестве кандидатов в диктаторы были предложены адмирал H. M. Чихачев и граф А. П. Игнатьев. Реформы представлялись С. Ю. Витте наиболее подходящими обстановке, и он предложил императору обсудить детали с высшими сановниками империи и членами царской семьи.

Накануне, 8 октября, управляющий делами Комитета министров сенатор Н. И. Вуич подготовил «Всеподданнейшую записку» с изложением общего плана преодоления глубочайшего политического кризиса. «Записка» составлялась по указаниям С. Ю. Витте; он читал и самолично правил ее текст. На следующий день документ редактировался, затем был переписан набело в двух экземплярах в канцелярии Комитета министров и 9 октября вручен адресату — императору Николаю II. «Записка» была первым программным политическим документом, вышедшим из-под пера С. Ю. Витте и уже поэтому заслуживает того, чтобы на ней остановиться настолько подробно, насколько это возможно в биографической книге.

Главная тема «Записки» — обоснование необходимости самых серьезных реформ в области государственного устройства и управления. Государство как общественный институт, объяснял С. Ю. Витте императору, абсолютной ценностью не обладает, поскольку его главная функция по своему существу чисто служебная, а именно: обеспечение «моральных и реальных жизненных благ». Первые включают в себя разнообразные проявления поступательного развития «свободного по природе человеческого духа»; вторые слагаются из совокупности экономических условий существования человеческих индивидов. И то и другое требует в качестве необходимой предпосылки установление гражданской свободы — «…обращения естественной свободы лица в свободу, регулируемую и ограничиваемую объективными нормами права»¹²³. Во имя права и создается государство; главное его предназначение как раз состоит в защите права. Что касается конкретных форм государственного устройства — абсолютных либо конституционных монархий и республик, — то они носят преходящий, исторический характер.

Но в истории человечества нередко случается так, что формы жизнедеятельности отрываются от его содержания, отвердевают и приобретают самостоятельное бытие. «Получается требование прямого служения: самодержавию, конституции, республике и пр.; содержание, обусловившее образование форм, уходит куда-то назад. Во всей мощи выступают одни формы, и содержание, т. е. цель гражданской свободы, начинает оцениваться как явление служебное, как их результат»¹²⁴. Право становится на охрану данного строя и данного способа управления. Форма начинает торжествовать над содержанием жизни, над ее идеей.

Но идея, продолжает свою мысль С. Ю. Витте, никогда не умирает: «Если форма, ставшая внешним фактом, своей реальной силой не дает ей гореть во всем блеске, она теплится, как раскаленный уголь в груде золы. Повеет ветром — уголь вспыхнет ярким пламенем. Пойдет дождь — он снова будет мерцать едва заметно до новой вспышки»¹²⁵.