Виттория Аккоромбона

Тем временем мать Аккоромбони обсуждала со старым кардиналом Монтальто предстоящий брак его племянника со своей дочерью Витторией. Старик любовался величественной фигурой еще красивой матроны, выражением умных глаз, благородной и степенной осанкой. У него сложилось хорошее мнение о нраве и характере женщины, умеющей преподнести себя с достоинством. Донна Юлия видела кардинала только при исполнении духовных обязанностей, он избегал близкого общения с людьми; но она понимала его умный взгляд и знала от своего умершего супруга, как последовательно, осмотрительно и настойчиво вел себя кардинал во всех жизненных делах.

После первых вежливых приветствий матрона сказала:

— Ваше преосвященство, одно из самых счастливых событий в моей жизни — вступить в родство с таким честным, истинно добродетельным человеком, как вы. Не сочтите это за лесть, я говорю правду; при всех обстоятельствах я предпочла бы подобный союз моей дочери всем предложениям самых богатых, знатных и самых старинных фамилий.

— Я верю вам, достойнейшая, — ответил кардинал. — Ваш высокий ум, ваше благородство известны всем. Достойно похвалы также решение ваше и вашей дочери, потому что вы обе хорошо знаете, что своему приемному сыну я не могу передать больших богатств, сокровищ или земель, ибо я всегда избегал тех кривых путей, которыми добывается богатство. Но вы получите хорошо обставленный дом с большим садом, а также приличный, даже значительный, годовой доход, вам не грозит нужда. Если дом, в котором вы станете хозяйкой, не будет принадлежать к самым блестящим, то любой сочтет его, по меньшей мере, приличным и зажиточным. Вы будете вращаться в обществе, держать слуг; мебель, украшения дома подобраны со вкусом, хотя и недорогие, и если вы еще присоедините свое состояние с доходами, то будете освобождены от всех жизненных забот и можете оказывать гостеприимство друзьям. Я бы и сам мог, пожалуй, найти для своего племянника невесту из известной аристократической семьи, которая охотно приняла бы его, но убежден, что он зачах бы в таком окружении. Моя семья была одной из беднейших во всей области, мои родные всю жизнь трудились в поте лица, и как ни заботились родители, работавшие на земле о моем будущем, они не смогли сделать для меня и самого малого. Как и мой благочестивый друг и покровитель, блаженный Пий V, я был в свои ранние годы нищим, жил благодеяниями других, а те, в свою очередь, были почти такими же страждущими, как и я. Поверьте мне, благородная женщина, в нищете, где мы можем рассчитывать только на помощь и участие Бога, открывается святость, сладкое причастие, о котором богатые понятия не имеют. На этом пути я научился не поклоняться богатству, хотя не стоит и пренебрегать им, и ни одному льстивому слову не позволил сорваться со своих уст: в Венеции, Испании и моей родной Джозефии всегда оставался верен себе и своим убеждениям. Моего опыта вы, конечно, не могли иметь, но во всяком случае вы тоже не искали покровительства знатных и не преклоняли колени перед богачами. Вы сильны и крепки, мужественны и благородны, и это главным образом побудило меня так быстро дать согласие, хотя мой племянник, строго говоря, еще слишком молод и незрел для роли супруга. Однако я наблюдал, как скоро его испортило общение с молодыми вельможами, их распущенность. Я люблю это дитя и готов сделать всё для него, поэтому передаю этот слабый и податливый характер вашему мудрому управлению, чтобы вы сделали его мужчиной, чтобы он научился отличать справедливость от беззакония, правду от лжи.

— Задача нелегкая, — возразила матрона. — Но чтобы решить ее и для блага моей дочери тоже, необходимо, чтобы вы помогли мне устранить одно препятствие с помощью средств, которые, несомненно, есть в вашем распоряжении.

Она рассказала ему о дикой, почти животной страсти молодого Луиджи Орсини, о его угрозах, из-за которых никто из близких не чувствует себя в безопасности.

Кардинал погрузился в глубокие размышления.