Вьюга юности

– Что, совсем? – удивилась Саша. – А как же Новый год?

– Ну, почти, – процедила Людка и тут же заныла: – Сашка, когда ты уже вернешься? Тут поговорить совершенно не с кем! Приезжай скорее!

И Саша будто только сейчас поняла, что каникулы идут себе, бегут-несутся, а она тем временем не сдвинулась с места. Окунувшись в жизнь Истры и ее обитателей, Саша так до сих пор не разгадала тайну, что сопровождала ее собственную жизнь. И вот Москва уже манит, ждет ее обратно. И болтливая Людка устала молчать, скрывая свои переживания, – как ни крути, это было не в ее натуре. Подруге нужна поддержка и внимание, но возвращаться пока было никак нельзя.

– Я только в конце каникул приеду, – сказала Саша. – Раньше никак не получится. Дело у меня тут, понимаешь?

– Ну конечно, – укоряла Полетаева. – Тебе сейчас не до меня. Куда уж. Я сразу поняла, из-за чего ты в Истру намылилась. Роман у тебя там!

– Ничего подобного! – вспылила Саша. – Не выдумывай!

И ничуть не соврала. Какие уж тут романы? В памяти вновь замаячила Светка, и Саша даже поморщилась.

– Знаю я тебя, тихушница, – вздохнула Полетаева. – Ну молчи, молчи. Только приезжай поскорее! Слышишь?

– Угу, – только и смогла ответить Саша.

Ей стало очень стыдно перед подругой, да и перед собой тоже. Когда надо было действовать, она только и делала, что размышляла, боясь взглянуть правде в глаза. В кутерьме событий последних дней она так и не решилась на разговор с бабушкой или Мишей. И вечно ее тянуло из дома, чтобы оставить все заботы за дверью, вместе с беспорядком и незастеленной кроватью. Повернула замок – и вокруг чистота, белизна и не тронутая запахами свежесть. А где-то в пыльной Москве страдала Людка, в жаркой Индии отдыхали родители. И лишь здесь, в Истре, совсем рядом с братом, у Саши никак не хватало духа дотянуться до него. А на улице снова мела метель, поднимая вчерашние сугробы все выше и выше…

– Ужин стынет! – крикнула бабушка.

И Саша понеслась к столу – да пропади все пропадом, а есть-то хочется!..

Глава четырнадцатая Синица в небе или самолет в руках

На следующее утро снова пришел Никита. Саша еще завтракала, а он с виноватой физиономией уже болтался у двери. И снова все мысли разлетелись неизвестно куда, лишь сердце стучало и стучало вдвое быстрее обычного.

– Прогуляемся? – просто спросил Никита.

– Можно, – просто ответила Саша.

И они вышли на улицу. Вчерашняя пурга намела сугробов – давно таких никто не видел! Воздух стал теплым, влажным и мягким. Ветра совсем не было. Ноги у Саши еще помнили недавний поход, но уже несли ее вперед, снова легкие и неутомимые. Кажется, рядом с Никитой она могла шагать и шагать до потери сознания. Молча ребята прошли мимо сверкающего колоннами Дома культуры, мимо памятника Чехову со снежной шапкой поверх гордо поднятой головы. Так же молча вышли на окраину города.

– К самолету?

– К самолету, – кивнула Саша.

И они двинулись к парку, где, врезаясь крыльями в ветви деревьев, носом вверх, висел натуральный самолет – памятник сражениям Второй мировой. Около этого памятника-самолета они с детства устраивали игры в разведчиков, позже – пробовали курить, а прошлым летом – даже целовались.

Солнце шпарило как оголтелое и, отражаясь от снега, слепило глаза. Сугробы светились, точно медные горы. А ребята шли бок о бок и щурились от света, отчего казалось, будто они вовсю улыбаются. Никита заговорил первым.

– У тебя, Сашка, есть удивительный дар, – ненароком ляпнул он, – рядом с тобой я все время чувствую себя виноватым.

Саша не нашлась, что ответить, и Никита продолжил, смотря под ноги и пряча глаза от солнца:

– Нет, ну серьезно. Стыжусь всего подряд, даже размера своей ноги.

– Я не знаю размера твоей ноги, – удивилась Саша.

– Вот! Даже в этом я чувствую себя виноватым! – отшутился Никита.

Тут Саша не выдержала и рассмеялась:

– Не ври, в тебе стыдливости не больше, чем в подоконнике!