ВьЮжная Америка

Кроме того, на креветочных брегах процветают грабежи и бандитизм. Местные банды без разбору нападают на бассейны и вытаскивают креветок. Вероятно, это звучит смешно: бандит, вместо того чтобы требовать кошелек или шарить по дому в поисках тайного сейфа, засучивает рукава и длинным сачком выгребает розовых трепещущих креветок в грязные ведра. Но с точки зрения фермеров, ничего смешного в этом нет. За креветок могут и зарезать, а уж начистить физиономию — обязательно.

Правда, банд не так уж и много, и часто фермеры отбиваются от них собственными силами (полиция никогда не вмешивается в эти дела и негласно стоит на стороне грабителей по вполне понятным причинам). И как ни странно, но многим креветочникам удается сколотить неплохие состояния.

«Краткосрочные» русские дельцы в Эквадоре — это либо цветочники, либо даже бананщики, но не имеющие тесных связей с местными, действующие по принципу пришел — увидел — закупил. А туристы — они и в Африке туристы. Хотя отличить нашего от какого-нибудь голландца можно без труда в течение десяти секунд. Наш обязательно выглядит устало, изношенно (даже если он подшофе и полон веселья), и у нашего туриста всегда скучающе-умные глаза. Но в целом русский турист, в отличие от часто встречаемых в литературе штампов, тактичен, вежлив, тих и вообще джентльмен. Те же, например, американцы держат себя куда более шумно и развязно.

…В один прекрасный день в моем локаде появились два парня лет шестнадцати — семнадцати. Один рыжеватый, с веснушками, длинноносый, другой темный, худосочный, с маленькими острыми глазами. Оба высокие и не по-туристски одетые.

— Сколько имеете игрушки вы здесь какие? — Если перевести дословно, то веснушчатый спросил примерно так.

Я начал было рассказывать, рекламировать мои программы, как вдруг тот, что потемнее, говорит своему товарищу по-русски (если перевести с его языка на приемлемый):

— Да фиг у него это есть, блин!

Я удивился, но тут же ответил:

— Почему же нет, у меня много чего есть, блин!

Теперь удивились они, но не больше, чем на секунду.

Мы разговорились. Оказалось, что парни приехали с родителями, оба из Питера, принципиальные эмигранты, хотя пока что обходятся трехмесячными (туристическими) визами. Но Эквадор им нравится, и возвращаться они не намерены.

— Мой отец ищет какое-нибудь маленькое кафе, хочет купить готовый бизнес, — рассказывал веснушчатый, которого звали Женя. — А мать затормозилась в России, у нее проблемки с документами. Но скоро приедет.

— И моя мать еще сидит в Петербурге, нашу вторую квартиру никак не продаст, — сказал темноволосый, которого звали Николай.

— А вы давно в Кито? — спросил Женя.

Я рассказал о моем житье-бытье. Не все, конечно, но достаточно.

— О, тогда мы к вам как к консультанту будем заходить. Мы тут еще ничего не знаем.

Из рассказа парней я понял, что их родители — сектанты, секта называется вроде бы «протестантская», но не берусь утверждать, в детали я не вдавался. В секте якобы человек двадцать русских, так что парни и их родители приехали не совсем на пустое место, им немного помогли с дешевым жильем и тому подобным. Но секта бедна, и на серьезную материальную поддержку рассчитывать не приходится. Правда, Женя тут же устроился бесплатно (за счет секты) в частную школу, где посещает только два урока в день — испанский язык и испанскую же литературу. А Николай — свободный студент, шатается без дела, пока друг корпит за партой.

Я показал свой бизнес, и они сказали, что им и в голову бы не пришло, что на шэавэа можно жить.

— В Москве или Питере за шэавэрную игру не дадут и копейки.

Это так, не спорю. Но Кито — далеко не Москва, Эквадор — не Россия. Компьютеры здесь только начинают свое победное шествие. Здесь, как и в большинстве стран мира, никогда не было периода самодельных персоналок, домотканых мониторов, сляпанных из телевизора «Электрон», неведомы здесь и домашний взлом программ, и совмещение несовместимых цифровых компонентов.

Компьютер в Москве сумел пройти все этапы эволюции и потому был привычен и ясен для многих тысяч людей. В Кито компьютеры привезли из Штатов, и сразу из таких фирм, как BM и «Compaq», и сразу по цене маленького автомобиля. Поэтому основные компьютерщики в Кито — это, например, работники компаний, купивших готовенькие машины. Такие компьютерщики абсолютно неграмотны (в компьютерном смысле) и не имеют представления не только о программировании, но и о том, что же там шумит внутри корпуса. Есть и профессионалы, получившие соответствующую подготовку опять-таки в Штатах. Но таких людей очень немного.

Иными словами, в отличие от России, здесь почти полностью отсутствует классическое любительство, здесь нет и не может быть бедных, но увлеченных компьютером энтузиастов. Отсюда проистекает огромная разница в подходах к программам и самим компьютерам. Так или иначе, но парни были правы — жить в Москве на шэавэрных программках и игрушках было бы совершенно немыслимо.

Мой ассортимент игр вызывал у них улыбку.

— Что, неужели «Дум-1» все еще кто-то покупает? И даже не полную версию?