ВьЮжная Америка

Грохот стоял изрядный, что доказывало слабость президентской коалиции и силу народного единства. Ни выстрелов, ни баррикад, ни даже шествий со знаменами. Впрочем, шествия в те дни бывали, и не раз, но в основном шагали школьники. Красиво шагали, под барабанный бой. Однако именно кастрюльный бой предрешил судьбу энергичного президента — вскоре он был отрешен от власти.

И теперь, просыпаясь от грохота литавр, раздающегося над городом во время футбольных дружеских встреч, я нередко прислушиваюсь к шумам на крыше — не звенят ли кастрюли, не свергают ли очередного президента? Этого мне не хотелось бы, честно говоря. Прошлое свержение полностью остановило бизнес на целых две недели.

Кроме шума, лязга и массовых воплей, футбольная ночь (днем здесь играть не любят) пропитывает Кито острым запахом тех самых «ароматных» шашлыков, о которых я рассказывал выше. Крикуны, как известно, теряют много сил и потому часто бегают к мангалам подкрепиться. Шашлыки жарятся в это время повсюду — и вокруг стадиона, и даже на самом стадионе. Работы хватает для всех. Особенно, конечно, много дел у мусорщиков: болельщики не слишком чистоплотны, им не до урн, когда кипят такие страсти. Горы бумажек, флагов и картонных шапок — привычное утреннее украшение стадиона после матча.

Кстати, весь городской бизнес попадает в полную зависимость от исхода футбольной схватки. Если «наши» продули — весь город мрачен и неприветлив. В такой день китийцы на любые вопросы отвечают односложно, ничьих просьб не выполняют и вообще намекают, что, мол, шли бы вы отсюда. Люди, в том числе и вовсе не фанаты футбола, ничего не покупают, да им ничего и не предлагают. Необъявленный государственный траур.

Но уж зато после победы все совсем иначе. С самого рассвета город оглашается гудками автомобилей — то дудят счастливые «победители». Сотни машин надрывают клаксоны. Этого мало: то и дело пролетают по улицам украшенные знаменами грузовички и пикапчики, на некоторых установлены динамики, в них кто-то кричит сквозь румбу непонятно что. Такую агитмашину, естественно, встречают бурей звуковых сигналов. Но чаще фанаты просто выпрастывают знамена команды из окон своих легковушек и размахивают ими, как на параде. Кто-то ритмично свистит в полицейский свисток, некоторые танцуют прямо на тротуаре.

Но главное — в такой день китийцы крайне расточительны и щедры, они покупают все подряд, и даже то, что им совершенно не нужно. По крайней мере, убедить одинокого китийца приобрести третий телевизор можно без труда именно в такой день.

Вероятно, мы тоже слегка заразились праздником, хотя, разумеется, мы такие же фанаты футбола, как и борьбы нанайских мальчиков. Мне нет дела, кто там выиграл, кто проиграл, но настроение города передается и нам, и хочется как-то продлить краткую жизнь этого духа беззаботности. А тут, как по заказу, приехал то ли чилийский, то ли венесуэльский Луна-парк. Решено, завтра выходной, едем в Луна-парк!

Так получилось, что последний раз я был в Луна-парке лет двадцать назад, в Кисловодске. И Луна-парк был чешский. Запомнились чистенькие пестренькие домики, тир, полный игрушек «на приз», до смешного маленькие «американские горки» и лабиринт из прозрачных стеклянных панелей. В какую-то игру я выиграл синий пластмассовый стаканчик — единственный мой выигрыш во всех подобных мероприятиях.

Луна-парк в Кито — нечто абсолютно иное. Он захватил одну из площадей южного города и загромоздил ее огромными стальными конструкциями. Никакой тематической или иной связи между этими конструкциями не было, даже касса у каждого аттракциона своя собственная.

Длинные дрлгие очереди, толкотня, непроходимые человеческие заторы, один туалет на пять тысяч человек. На все это можно было бы махнуть рукой, тем более что парк не настоящий, временный, но карусели неприятно поразили нас больше всего. Они были старые. То есть изношенные донельзя. Их даже не пытались обновить, хотя бы подкрасив. Я смотрел на неистово вращающиеся колеса, рамы, диски и думал, что от веселья до реанимации здесь один шаг.

— Начнем с чего-нибудь попроще, — сказал я, имея в виду более медленные механизмы.

Но, покатавшись на «медленном», мы убедились, что наши страхи напрасны. Да, карусели не новы, давно не крашены, но конструктивно они сделаны с огромным запасом прочности. Людская масса для большинства из них вообще незаметна. И тогда мы пересели на «быстрые», например, в шестиколесную вращалку, которая швыряла нас с Машей так резко, что мы прикусывали языки, но фальшиво улыбались ожидающей нас внизу Валентине — чтобы она не запретила Маше следующее катание.