ВьЮжная Америка

Дело происходит следующим образом: мы идем по красивой петляющей улочке, украшенной узорчатыми изгородями и цветущими палисадниками. Туристический район, полночь, прекрасная теплая погода. Темновато. Навстречу нам шагают две девицы. Расстояние еще значительное, девицы понимают, что один из нас мужчина, а второй, который поменьше (Маша была в брюках), — наверное, пацан какой-нибудь. И, не доходя до нас метров тридцать, они синхронно приспускают кофты. Оголяют не только плечи, но и значительно ниже, чтобы у прохожего не оставалось никаких сомнений. Товар предлагается «лицом». Обоим девчонкам лет по шестнадцать, угловатые, худощавые, совсем подростки. Спрос, очевидно, не слишком, в бар не берут — там предпочитают экзотику, кругленьких индианок, специально для туристов.

Но когда остается десяток шагов, они вдруг различают, что я иду с ребенком, и мгновенно возвращают кофты в их нормальное положение. Им еще стыдно, они неопытны, не обкатаны. Мы с Машей долго идем молча, я не собираюсь комментировать увиденное, читать нотации и прочее. Пусть сама обдумает. Это полезнее, чем переваривать чужую мысль, чтобы в конце концов отбросить ее только потому, что она чужая.

Но в тот вечер (точнее, в ночь) мы еще раз натолкнулись на проституток. Правда, иной разновидности. Мы возвращались в отель, где должны были провести последнюю ночь перед переездом на квартиру, и на перекрестке Шестого декабря и Вентимильи увидели двух женщин. Их уже нельзя было назвать девицами. Обе в черном, тертые бабы, ярко разукрашенные, в блестках, в немыслимых пластмассовых браслетах, они смеялись на всю улицу грубыми прокуренными голосами и останавливали проезжавшие мимо автомобили. Точнее, пытались остановить. Но никто не снижал скорости. На узком тротуаре мы прошли мимо вплотную к ним и едва не задохнулись в плотном облаке жгучей парфюмерии. Обе барышни были пьяны, но привычно пьяны. Вид у них был самоуверенный, наглый. Но таких в Кито — раз-два и обчелся. В основном все же преобладают подростки и молодые девушки, а потом их вытесняет новое поколение проституток, и «старые», которым уже лет двадцать пять, вынуждены находить какую-нибудь другую работу, хотя это и трудно до чрезвычайности — работы нигде нет.

Как-то мне случилось в Кито увидеть и наших, русских, проституток. Две молодые поджарые лошадки (всегда они парами, почему?) горланили подвыпившими голосами у парадного входа в казино на улице Объединенных Наций, бурно, с сочным матом обсуждая какого-то «козла», то ли недоплатившего, то ли просто отказавшегося от услуг. Кто они, зачем заехали так далеко, на край света? Неужели в Европе и для проституток уже нет пристанища? Но скорее всего, наши девочки были проездом. Больше я их не встречал.

Утром, можно сказать спозаранку, вытянули мы неподъемные баулы из номера, рассчитались, выписались, вызвали такси и с ветерком рванули на север. Один из великих переездов международных бродяг, к коему племени мы себя фактически причисляем.

Стоит прекрасный солнечный день — будем надеяться, что к удаче.

Валентина — чистюля. Поразительная чистюля. Новая квартира для нее — это прежде всего мытье и чистка. Три дня непрерывных уборок. Мы перетираем полы, мебель, окна, лестницу, драим ванные и туалеты, перетряхиваем и пересушиваем постели, и прочая, и прочая. И только после этого раскладываем вещи, которые удивительным образом заполняют все свободное пространство шкафов.

За это время мы с Машей успеваем поверхностно изучить район, обнаружить множество разнообразных магазинчиков и даже крытый каток для роллеров. Недалеко от нас завод по производству кока-колы. Там вечно толпятся оптовики всех калибров — спрос на напитки в городе велик, а разница между оптом и розницей достигает сорока процентов. Дело, как видно, выгодное.

Но больше всего нам нравится именно то, чего мы сперва опасались, — самолеты. По утрам, на рассвете, они просыпаются и взлетают один за другим. Мы лежим в постели и наблюдаем потрясающую картину: огромные серебристые киты выползают из нижнего правого угла нашего окна и с ревом движутся по диагонали, скрываясь где-то за шторой. Мелкие рыбешки проплывают высоко, у самого карниза. Красиво. Неожиданное и замечательное зрелище. Правда, когда ветер меняется, меняется и картина: самолетов не видно вовсе, но зато слишком хорошо слышно, как они мучают свои турбины где-то в полумиле от нас. Стекла заметно дрожат, и, если бы не резиновые вставки, было бы звону на весь дом. Но аэропорт Кито устроен как-то странно — к полудню самолеты «заканчиваются» и до самого вечера почти ничего не происходит, не считая редких взлетов и посадок, звуки которых сливаются с городским шумом и почти неразличимы.