ВьЮжная Америка

Что же он о нас подумал, кто мы, с его точки зрения? И вообще, куда мы приехали?

Черные ворота, черные стены, решетки — уж не местное ли КГБ? Но нет, вывеска вполне мирная. И звоночек. Давлю на кнопку. Щелкает металл, показывается рослый солдатик в униформе цвета крем-хаки и с кремово-белым шлемом на голове, как у пустынных ооновских вояк, но без сеточки.

Солдатик, а скорее всего офицерик, объявляет, что сейчас, мол, обед, перерыв и ни на какие вопросы он во время святого перерыва отвечать не намерен. Наглость, конечно — мог бы сделать скидку для иностранцев, но офицерик неумолим, он стучит ногтем по своим часам, согласно которым нам нужно подождать двадцать минут. Легко ему это говорить. Но я успокаиваю себя тем, что до начала регистрации на рейс у нас еще целых два часа. Ну, чуть меньше. Не важно.

Стоим в тени, солнце припекает — снова смена погоды. Молчим, ждем. Присесть негде, пойти некуда. Настроение, естественно, падает с каждой минутой. Офицерик пару раз выглядывает, удостоверяется в нашем упрямстве, но ворота не отпирает.

Прошло пять минут.

— А мы все взяли в консульстве? — просто так спрашивает Валентина.

— Все, наверное, — просто так отвечаю я.

Снова тишина. Улицы пустынны, здесь, по-видимому, никто не живет, здесь трудятся одни государственные служащие. Теперь у них кофе-брейк: между первой и второй перерывчик небольшой. Но почему-то не видно секретарш, спешащих из кафе, нет портфеле носителей, важно подъезжающих на своих лимузинах. Получается, эти жлобы хлебают кофе на месте, внутри своих любимых серо-гробовых коробок. Скучно.

Прошло еще пять минут. Я выключаюсь. Прислонившись к холодной стене, улетаю куда-то, сплю, как конь — стоя.

Прошло десять минут.

Калитка снова гремит, офицерик выходит, смотрит на нас и заходит обратно, оставив калитку открытой настежь.

Мы вошли.

— Чего вы хотите? — спросил он на англо-кечуанском наречии.

— Я бы желал бы на господина Мальдонадаса бы посмотреть бы, — примерно так формулирую я свое притупившееся от ожидания желание.

Офицерик удаляется к стеклянной будочке, в которой, как рыбка в аквариуме, скучает длинновласая дива. Дива и офицерик шепчутся, как влюбленные в подъезде, — долго и неопределенно. Наконец офицерик возвращается и, кисло улыбаясь, сокрушенно качает головой.

— Здесь нет господ Мальдонадасов, — заявляет он. — Таких здесь нет.

— Но нас послали сюда из консульства.

— Из какого?

— Эквадорского.

— Кто вас послал?

— Секретарь консульства. Наверное. Я не знаю точно, я не уверен. Работник консульства.

— У нас нет никаких Мальдонадасов.

— Хорошо, — я злюсь, но пока вежлив, — хорошо, позвоните в консульство. Пусть они подтвердят.

— У нас нет их телефона.

— Ладно, о’кей, я сам позвоню в справочную, узнаю телефон и вам подтвердят.

— Это служебный телефон, посторонним пользоваться запрещено.

И так далее, и тому подобное. Несколько минут напряженной, но абсолютно бесполезной перепалки. Мы выходим на улицу, я переключаюсь на чисто русский язык, который позволяет мне в быстрых выражениях выразить свои чувства по поводу. Но калитка мягко захлопывается, мы вычеркнуты из памяти офицерика. Что делать? Что же теперь делать?

— Ехать! К черту телефон, к черту всех, нужно сейчас же ехать в консульство! Ну, я им выскажу, все выскажу! Пусть берут Мальдонадаса где хотят! Нету? Пусть рожают его, срочно!

— Успеем? — сомневается Валентина.

— Такси! — кричу я, вылетая на перекресток.

Счастье, которое пожелал нам таксист, материализуется в виде обвешанного фотоаппаратами американца, пожелавшего выйти как раз на этом перекрестке. Ура! Такси свободно! Мы едем! Нас везут по «старине», потом по «бизнесу», затем тянутся жилые кварталы, проспекты, площади, но это уже никак не трогает меня. Плевать мне на проспекты. Полтора часа до регистрации, а у нас не подписана виза! Вот так сюрприз.

В консульстве крайне удивлены. Долго и всесторонне расспрашивают нас, туда ли мы вообще попали, там ли мы вообще были. Черные ворота? Да, наверное. Офицер? Как будто бы. Стеклянная будка? Вроде бы оно. Итак, все сходится, мы были там, где надо, но нас не пустили. Срывают трубку с телефона, звонят. Волна возмущения шумно прокатывается по телефонной сети Боготы, из одного ее конца в другой. А там, на другом конце, волна опадает и поглощается песком недоумения.

Русские? Да, были только что. Но мы же… Я не знал… Конечно… Что вы говорите?.. Кого?.. Мальдонадаса? Я так и подумал, но они сказали Мольдонодос. У нас нет Мольдонодоса, вы же знаете… Что?.. Разумеется, пусть приезжают, разве я что-то… Нет, пожалуйста, конечно, разумеется, до пяти…

Еще несколько минут взволнованного трепа. Но вот мы снова на улице, спешим, путаемся в сумках, нервничаем, добегаем до улочки, где часа полтора назад «БМВ» подхватил длинноногую девицу. Такси! Такси! Десять минут проходит в невысказанных проклятиях.

Мы в такси. Водиле телепатически передаются наши тревоги и нетерпение, он гонит коней, но выбирает новый для нас путь. Мне все кажется, что мы едем не в ту сторону. Полчаса долой, и полмиллиона нейронов тоже.