ВьЮжная Америка

Пробуждение оказывается тяжелым — мы промерзли и отсырели под мокрыми одеялами, как беловежские партизаны. На рассвете город накрыло облако, бесшумно пропитавшее своим телом все китийские постели. Проснулись и американцы, которые тотчас занялись любимым делом — баскетболом. Сетки во дворике не было, но баскетфанам она не нужна — был бы оранжевый мячик.

Я лежу, старательно натягиваю на нос тонюсенькое одеяльце и смотрю в окно: мяч прыгает по двору, ударяет в стены, отскакивает от ступеней, забора, труб, скамеек и никак не попадает в окна. Меня интересует только одно: когда же наконец свершится разбивание стекла? По теории вероятности это событие должно произойти с минуты на минуту, но никак не происходит. Ухающие, орущие, по-бычьему топочущие счастливые американцы грохочут своими кроссовками еще не менее получаса, а потом наконец отправляются на веранду, где их ждет практически бесплатный завтрак — яйцо и булочка с чаем. И как можно вырасти такими слонами, питаясь яйцом и булочкой с чаем? Поразительно.

От холода и сырости мы не околели, но почти простудились. Спать вторую ночь в этом подвале я не желал и потому, одевшись и приведя себя в порядок, пошел жаловаться. Впрочем, ругаться не пришлось. Мне сразу же предложили большой номер на втором этаже. Я сбегал по узкой красной лестнице вместе с мальчиком-прислугой, посмотрел вполне хороший номер, светлый и сухой, и с помощью того же мальчика в три захода перетащил вещи.

А в это время маленькая индианка в серой форме сонно, но тщательно мыла грязные джипы из тонкого шланга. И все время, пока мы не вышли в город на променад, кто-нибудь из прислуги занимался джипами. В конце концов вытащили огромный круглый пылесос и принялись драить сиденья и полы. Меня подмывало спросить, сколько стоит такая комплексная чистка автомобилей, но я почему-то не решился.

Прогулки, прогулки…

Мы гуляем по городу. Мы глазеем по сторонам. С роковой неизбежностью нас выносит на главную туристическую улицу — авениду Амазонас. Здесь мы чувствуем себя по-домашнему, мостовая напоминает переулки старой Москвы, Арбат. Молодые тополя, вечно желтеющие и теряющие листву, еще больше «европеизируют» эту улицу. Пять или шесть официантов зазывают прохожих в большое открытое кафе с красными столиками, на бегу суют в руки меню в зеленых папках. Но мы заходим в гамбургерную.

Гамбургерная — это лучший выбор для тех, кто еще не знаком с местной кухней. Глупо заказывать блюдо, не зная, сможешь ли ты проглотить хотя бы кусочек. Например, я наблюдательно замечаю, что в кафе напротив, где толпятся в основном индейцы, только что достали из корзины невероятных размеров бледную жабу. Ей отрезали голову и теперь со знанием дела препарируют. Я едал лягушек — не в Эквадоре, на Кавказе, мы дружили с корейцами. Лягушачье мясо тает во рту и много вкуснее самого лучшего цыпленка, но зачем тревожить Валентину? Она экзотику не любит, она консервативна и брезглива. И к ее большому счастью, совершенно не наблюдательна.

Мы жуем гамбургеры с копченостями, и сквозь стекло я поглядываю на индейцев. Мне известно, что их в Эквадоре несколько племен. В глаза бросаются индианки в мужских шляпах и в расшитых рубахах. Сперва я принял их за цыганок, но очень скоро понял свою ошибку. Нет, это совсем не цыганки, и, что для меня внове, индианки, особенно молодые, выглядят очень чистыми и, если уместно так сказать, цивилизованными.

Белоснежные, расшитые цветным шелком рубашки, длинные черные юбки, водопады золотистых и жемчужных бус, строгие прически, прямой, гордый взгляд — все это, несомненно, признаки людей независимых, уверенных в себе. Приглядевшись к настоящим индейцам, невольно начинаешь уважать их, понимая: эти наряды — не карнавал для туристов, как на Фиджи. Индейцам вовсе нет дела до туристов, они замечают неиндейцев, только когда продают сувениры, у них свой мир, четко расписанный, ясно организованный, отгороженный от нашего и, наверное, по-своему красивый.

Метисы в этом смысле — полная противоположность. Метис — уже не индеец, но и не испанец. Индейская кровь побеждает в нем, ее все больше с каждым новым поколением — кожа все смуглее, волосы все смолянее, глаза-угольки, нос горбинкой. Но именно это не устраивает многих метисов. Они пытаются отречься от своих индейских корней, не признают своего генетического прошлого, комплексуют из-за своей внешности, делают пластические операции, перековывая носы, красятся в рыжий цвет, белят кожу, прикрывают глаза очками. Отсюда — их нервозность, неуверенность в собственных словах и поступках, а вид белого человека вызывает у них такие сложные эмоции, о которых я просто боюсь судить, — для этого нужно быть хотя бы доктором психологии.