ВьЮжная Америка

Мы останавливаемся, глядим на Пичинчу. Вот это да! Как высоко нас носило! Наши души наполняются гордостью маленькой, но нелегкой победы. И грязные ботинки — это лишь один из признаков победителей. Вы, ленивые прохожие, глазеющие на нашу запыленность и нерасчесанность, вы и не подозреваете, какой прекрасный мир висит над вашими головами. Вы оборачиваетесь на Пичинчу, только чтоб узнать, будет дождь или не будет. А мы пришли с ее вершин, мы пили ее нерожденные дожди своими губами. Завидуйте нам! Но никто не завидует. И тогда мы обижаемся, поворачиваемся к прохожим спиной и садимся в такси. Домой! Сейчас приедем и все расскажем маме, выльем на нее все наши восторги. Пусть знает, как много она потеряла.

— Ну что, понравилось? — спрашиваю Машу. Она кивает. — Хочешь подняться еще раз?

— Хочу, только недели через две. Когда ноги перестанут болеть.

— Нет, через две никак не получится. Дел много. Месяца через два или три, наверное. И попробуем вытащить маму. Идет?

— Идет.

Мы сидим в желтом уютном «хьюндае» и вспоминаем костер на девчоночьей переносице.

Сотворение студии

Мы делаем студию. Так это теперь называется. Но сначала битых три дня я либо бегаю по городу, либо звоню этому прохвосту Роберту Х. Кардосо, «хозяину», как мы его окрестили. Но уж нет, дудки! Мы теперь тут хозяйничаем, мы! Хотя, конечно, три дня он у нас все-таки украл, пока не увез всяческий хлам — какие-то фанерные колонны, покрытые битым стеклом вместо блесток, кучу фанерных перегородок и штабель дверей и реек. Это все, что осталось от бывших «пользователей» локаля, моих предшественников. Впрочем, я забираю себе несколько деревянных панелей, серый каменный столик и еще кое-какую мелочь — пригодится.

К нам в гости заходит продавщица из соседнего магазинчика. Мимикой и жестами, мыча, как глухонемая, пытается что-то спросить. Я даю понять, что сносно болтаю по-английски. Это не помогает. Все же нам удается разобрать, чего она хочет. Ей просто любопытно, откуда мы и зачем, каким товаром будем торговать и что собираемся делать с локалем, а также, как нас зовут, сколько нам лет, сколько нас вообще и есть ли у нас маленькие дети, надолго ли мы приехали в Эквадор, в каком районе поселились и прочее, прочее. Так, милое женское любопытство, не более. К счастью, мой плохой испанский и ее убийственно корявый английский вынуждают нашу гостью сузить перечень вопросов до минимума.

— Вы делаете бутик? — Вот оно, выраженное в вопросе главнейшее беспокойство: а вдруг они конкуренты?

— Нет, это будет компутасьон (то есть нечто компьютерное).

— О-о-о! — восторженно поднимает руки. — Компутасьон! Нуэво негосио (новый бизнес)!

Оглядев внимательнейшим образом пустое помещение и не найдя, что бы еще добавить, соседка желает нам счастья и удаляется восвояси. Мы продолжаем уборку.

Через пару дней, однако, выясняется, что одной уборкой нам не отделаться — локаль во многих местах серьезно поврежден, очень давно не крашен, а полы — хуже не бывает. Палас истерся чуть не до дыр. На семейном совете решается жизненно важная проблема — начинать ремонт или нет. То есть вкладывать ли деньги, силы и время в нашу студию или и так сойдет.

— И так сойдет! — настаивает Валентина.

Мы с Машей за ремонт.

— Нуэво негосио, — напоминаю я. — Разве ты не видишь, как они любят, когда им пускают пыль в глаза? Да, многое они прекрасно покупают и с уличного лотка, но художественная фотография — не лоток, не жвачка и даже не сосиска с кетчупом!

Чтобы поставить все точки куда надо, на следующий день мы ходим по фотопавильонам. Их что-то около десятка, но почти все художественные фотостудии прекрасно отделаны, драпированы, почти все с подвесными потолками, паркетными полами, с какими-то лестницами-перилами, стеклянными загородками для приемщиц, шикарными лампами и тому подобным. И, как нам кажется, чем богаче выглядит павильон, тем скорее туда направляют свои стопы желающие запечатлеться граждане.

— Вот! — торжествую я. — Теперь ты сама можешь убедиться: художественное фото подразумевает художественно оформленный съемочный зал и все прочее.

— И во что нам это выльется? — уже начинает сдаваться Валентина.

— Будем считать.

Мы считаем. Мы составляем пугающе длинные списки крайне необходимого оборудования, мебели, отделочных материалов и прочей ерунды, включая краски, клей и все-все, мы обдумываем каждый пункт и сокращаем, где только возможно. Я даже успеваю набросать пару-тройку эскизов будущей студии. По первым прикидкам выходит что-то около четырех тысяч долларов.

— Да вы что, с ума сошли?! — в ужасе кричит Валентина.

Ничего не остается, как снова ехать в «Эспираль» и смотреть на месте.

На месте всегда виднее. Список сокращается, сжимается и тает, как медуза на горячем песке. Но я предлагаю начать с потолка. В виде пробы. А там, позже, удастся посчитать точнее. Главное решено окончательно — делать будем своими руками. Оплачивать бригаду шабашников, а самим в это время сидеть по кафешкам — это не наш метод, как сказал один умный человек. Наш метод — делать все самоваром.