Viva la Doppelg"anger, или Слава Доппельгангеру (СИ)

В конце концов, его-то, если что, оживят и приведут в порядок. А кто займётся челядью? Ну не будет никто собирать заново им плоть, чтобы вернуть работоспособность и радость жизни. Все они, все, кто попал под проклятье, и кто попадёт — инвалиды, либо трупы. Или же вовсе, сначала инвалиды, а затем трупы. И тут уже не получится выкрутиться каким-нибудь эффектным фортелем, вроде “приглашения всех на мальчишник”, чтобы нанятые лекари потрудились. Не успеют они до конца мероприятия подлатать всех. Да что там? У большинства вообще не хватит квалификации, чтобы подлатать хотя бы одного. В такой ситуации для репутации лучше вообще не браться, чем сделать всего лишь процента два-три.

Может, получится как-нибудь подпихнуть этих бедолаг кому-нибудь в ЕССР? А как проследить, чтобы их не переработали на прах?

Глупость, конечно же. Скорей корона просто постановит оставить изуродованных в Богемии, чтобы самим пополнить стремительно пустеющие во время войны магические ресурсы.

Оттого Даркену было так некомфортно тратить время на себя в ситуации, когда каждая секунда могла стоить жизни десятку-другому людей.

И не просто “жизни”, а жизни и посмертия.

И вот в этот момент…

— Пан некромаг! Пан некромаг!

Даркен отвлёкся от выравнивания тонкого, похожего на резину полотна янтарного цвета, из которого он уже успел сплести себе пелерину, да обратил внимание на подбежавшего к нему суетливого мужичонку, который вполне мог, судя по одёжке, работать в этом музее. Бедолага был вынужден посвечивать себе дорогу зажигалкой, потому как, в отличие от дворянина, наколдовать себе ночное зрение возможности не имел.

— Чё как? — кивнул ему “пан некромаг”. — Тебе чего от меня надо?

— Не мне, — замотал он головой. — Там, это… пани Каша Перловая.

Лицо Даркена многозначительно вытянулось. Ну надо же, экая оказия вышла. Гонец всеми силами пытался не опростоволоситься и назвать просительницу по полному имени, однако из-за волнения в его голове всё настолько перемешалось, что он и правда посчитал, будто бы полное имя Тёмной Лешей — Каша Перловая.

Ну или государственная пропаганда оказалась настолько хороша, что челядь и правда уже не видела ничего общего между двумя версиями богини.

Последний вариант был бы весьма кстати.

— И чего пани Каше надобно? — поинтересовался Дарк, примеряя пелерину, чтобы прикинуть, где следовало бы начать вытягивать капюшон.

В голову тут же пришла идея не париться и просто изменить свойства шляпы, но… если уж свойства шляпы менять, то уж делать её метательной с заточенными полями, а не бронированной.

— Видеть вас желает.

— Пусть подпишется на мой киллстаграм.

— Э-э-э…

— Шучу я, — беспечно хлопнул гонца по плечу Дарк. — Я отлично понимаю, чего эта курва хочет. Передай ей, что я на неё обиделся. Настолько обиделся, что сам видеть не хочу.

— Обиделся? — неуверенно переспросил мужичок.

Следом ему пришлось отвлечься на нескольких простолюдинов — все разного возраста и достатка — тащивших рулоны прозрачной, устойчивой к проклятой жиже плёнки.

Всего в несколько жестов и коротких обрывочных фраз гонец организовал новопроибывших, которые без лишних вопросов принялись на ходу мастерить укрепления там, где некромаг ещё не успел всё организовать.

— Ты знаешь, почему Перловка, которая всё это время была здесь, только сейчас меня видеть захотела?

— Нет, господин.

— По той же причине, по которой она врубила свою ауру именно в тот момент, когда я уже почти расправился с чудовищем, из-за чего, кстати, я оказался ограничен в средствах колдовства: она понимает, что если не сделает это, я выиграю.

— Но если вы не выйдете…

— Она пришлёт тебя обратно с угрозой, которая меня заставит оторваться от важного дела и попереться к ней на встречу.

— То есть, вы всё равно увидитесь с ней.

— Да, но позже. Скажи, тебе показалось, что я хорошо справляюсь с защитой музея?

— Вы и слечна Литтес отлично всё организовали…

— Слечна Литтес?

Даркен наконец закончил с капюшоном, запихнул его под шляпу, а затем принялся творить себе защитные наручи.

— Лаврушка Литтес. Она сегодня на смене в музее. Наверное, только благодаря ей здание не начало рушиться до вашего прибытия.

— Лаврушка… — пан Маллой откровенно хрюкнул. — Любят же у нас вкусные женские имена. Но, знаешь, ты льстишь очень бездарно.

— Я не…

— По факту, наших со вкусной девочкой едва-едва справляемся. Потому Перлуша не вмешивалась раньше.

— Тогда, что изменилось?

— Очевидно же! — Дарк подмигнул собеседнику. — Помощь на подходе. А потому, каждая выигранная секунда стоит очень дорого. А потому иди и строй из себя перед тёмной богиней идиота. Но не слишком усердствуй: она, конечно, дура, но не настолько. Поэтому, чуть что, всё вали на меня — я, думаешь, зря что ли создавал репутацию повесы и раздолбая?

Мужчина кивнул. Движение вышло шарнирное. Неестественное. Причём “номеру один” показалось, что кто-то забыл наложить так просящийся сюда скрип несмазанного механизма.

Очевидно, что собеседник отлично понимал как опасность всего мероприятия, так и весь груз ответственности, лёгшей сейчас на его плечи. И этот груз он намеревался нести сам.