Вивальди

Споры ещё долго бы продолжались, но, как всегда, было принято предложение сына, настоявшего на своём. На следующее утро театральные маклеры на Сан-Марко и Риальто громко зазывали венецианцев посетить возобновлённого «Неистового Роланда» Ристори. Вивальди приложил руку к партитуре и добавил несколько оркестровых эпизодов, подправив также некоторые арии. К тому же при необходимости можно самому взяться за скрипку, чтобы своей виртуозной игрой подогреть публику, как это случилось в Виченце на концерте в церкви Санта-Корона. Владение левой рукой было столь совершенно, что пальцы с невероятной ловкостью и быстротой скользили по грифу, переходя от тяжёлого звучания graveк резкому и острому acutoи наоборот. Эти скрипичные экзерсисы вызывали у публики дикий восторг, и о них складывались легенды. Он знал это, на что и рассчитывал после провала своей оперы «Роланд, мнимый безумец».

Эти ожидания, к счастью, оправдались, и народ устремился в Сант’Анджело. Как-то в кафе на Сан-Марко известный меломан из Франкфурта-на-Майне Иоган Фридрих Уффенбах делился с друзьями впечатлениями от увиденного в театре.

— Вивальди в конце оперы выступил как солист под аккомпанемент оркестра, — рассказывал немец. — Исполненное им capriccioвызвало у меня оторопь, поскольку мне ещё не доводилось слышать ничего подобного. Представляете себе, что пальцы левой руки порой доходят практически до самой подставки, так что смычку уже некуда деться. И такое он проделывает с ошеломляющей быстротой на всех четырёх струнах. Признаюсь, однако, что меня он не тронул, поскольку его движения выглядели неестественными, рассчитанными на эффект, а извлекаемые при этом звуки порой резали ухо.

Этому немцу-меломану нужно было встретиться с Вивальди, чтобы заказать несколько concerto grosso.Название появилось после того, как, сохранив значение солирующих голосов (концертино), состав исполнителей трио-сонаты увеличился с расширением basso continueза счёт привлечения молодых скрипачей-любителей, которые повторяли отдельные музыкальные фразы подобно отраженному эхо, что значительно усиливало и обогащало общее звучание, придавая ему объёмность. Вот именно такие concerto grosso,пользующиеся спросом в Германии, и намеревался Уффенбах получить от композитора. Но на приглашение о встрече ответа так и не последовало, несмотря на то, что настырный немец, чтобы ублажить маэстро, отослал ему несколько бутылок отборного вина, полагая, что Вивальди, как всякий любящий хорошо поесть и выпить священник, по достоинству оценит его подношение.

Несколько повторов оперы Ристори прошли с аншлагом, что помогло антрепризе Сант’Анджело залатать с грехом пополам прореху в бюджете, вызванную провалом оперы «Роланд, мнимый безумец». Однако сезон продолжался и не допускал никаких пауз на передышку. Где же сыскать новую оперу? Тогда Вивальди пришла в голову мысль создать сборную солянку или так называемое «pasticcio» (мешанина) ^[24], получившее широкое распространение со второй половины XVII века. Это обычное оперное представление с музыкой разных авторов, число которых может доходить до десяти, и часто даже без указания их имён в программе. Взяв в руки старое либретто «Император Нерон» Маттео Нориса, Вивальди подобрал к нему музыку из произведений Гаспарини, Перти, Поллароло и Орландини, включив кое-что из своего. В результате получился некий коллаж арий из различных опер, умело объединённых оркестровыми интермеццо. Однако с большой натяжкой можно было всё это связать с выбранным сюжетом. Но публика легко поддаётся на такую приманку, и ей всегда приятно лишний раз услышать знакомые полюбившиеся мелодии. Для неё главное — музыка, а не сюжетные перипетии. Как писала одна из газет, оркестр и голоса звучали неплохо и «Нерон» был встречен дружными аплодисментами зала. Казалось, вот оно — спасение и скоро поправятся дела антрепризы Вивальди, хотя меломан Уффенбах нашёл зрелище ужасным.

— Даже костюмы певцов, — разглагольствовал он на одном из светских раутов, — это опять же «pasticcio», в котором намешано всего понемногу и не всегда кстати. Император Нерон выступал в облачении французского покроя, а остальные персонажи щеголяли в испанских и персидских нарядах. Под занавес на авансцену вышел маэстро со своей скрипкой и, как всегда, выступил с присущим ему блеском, сорвав аплодисменты зала.