Вивараульчеги

- Ниииитки. - кривлялась товарищ Терешкова. – Игоооолка. Да на нитках она через пять минут оторвется! Это вам не революции в банановых республиках городить, тут головой думать надо!

- Я так пришью, что не оторвется! - обещал Фидельчег. - Намертво! – и, получив необходимые принадлежности, плюхнулся на пол в терешковском номере и стал вдохновенно орудовать иглой.

А товарищ Терешкова собиралась на свое мероприятие и тарахтела, как двигатель на холостом ходу.

- Насобирали соцлагерь, - бухтела товарищ Терешкова, - у одних хвосты еще не отвалились, другие палатки разбивают под Кремлем, третьи пуговицы чужие грызут... И это называется "пролетарский интернационализм"? Бардак форменный, вот как это называется, да!

Фидельчег делал вид, что не слышит этих идеологических демаршей, но ему было очень обидно. И за себя, и за кубинскую революцию, и за соцлагерь в целом, и за пуговицу, пришивать которую к толстому сукну оказалось занятием долгим и неблагодарным. Но отступать было некуда, и в конечном итоге, ценой двухсот метров ниток, полудюжины сломанных иголок и немилосердно исколотых пальцев отодрать пуговицу от терешковской шинели не смог бы весь первый сводный космонавтский отряд.

Товарищ Терешкова посмотрела на плоды фидельских трудов и сказала: "Ладно уж. Для сельской местности сойдет".

А Фидельчег посмотрел на терешковский мундир и подумал, что товарищ Терешкова в нем очень красивая. Лучше даже, чем в скафандре! И что надо, в конце концов, пошить себе что-нибудь похожее, с пуговицами на всех местах, а то перед мировой общественностью неудобно. С этой свежей мыслью он позвонил товарищу Хрущеву и сказал: "У вас мундиров лишних не завалялось? Таких зеленых?"

- Сделаем! - сказал Никита Сергеевич и позвонил маршалу Жукову, пусть спишет там у себя со складов чего поприличнее для братского кубинского народа. А маршал Жуков подумал, что вот делать ему больше нечего, как всякую кубинскую оборванщину одевать, но ничего не сказал, потому что приказ есть приказ.

А товарищ Терешкова думала-думала и прямо после ветеранов поехала в военторг. Там она накупила Фидельчегу пуговиц на все случаи жизни. И нитки купила уставного образца, и крючки на ворот. Потому что в человеке все должно быть прекрасно: и сапоги начищены, и галифе наглажены, и подшива свежая. А то Фидельчег вечно как спутается в Москве с какими-то подозрительными детьми, да как с горки с ними накатается, так прям хоть в химчистку сдавай!

Но это уже совсем другая история.

20. Вивараульчег без Раульчега, но всё равно

Из великого множества женщин-военнослужащих, раскрепощенных Октябрьской революцией, больше всех не повезло товарищу Терешковой, которую угораздило родиться аккурат между Восьмым марта и Двадцать третьим февраля.

По такому случаю товарищ Терешкова, повязав поверх мундира передник из огнестойкой бета-ткани, две недели напролет потчевала рублеными котлетами „партизанская слава” хищную орду советских космонавтов, завалившихся в гости под прикрытием чахлой веточки мимозы и открытки с буденновцем.

Но хуже всего были визиты Фидельчега. Жрал Фидельчег примерно как шесть летчиков-испытателей первого класса, и еще он постоянно причинял товарищу Терешковой всякие сюрпризы. Чего-чего, а гениальных идей у вождя кубинской революции было как у Матроскина гуталину, а беспроцентные советские кредиты позволяли этим идеям беспрепятственно выплескиваться на широкий оперативный простор.

"Крокодила ей подарю, - думал Фидельчег, запихивая в вещмешок варежки, две пары кальсон, гаванские сигары и связку орденов для советского руководства, - будет его в парке выгуливать, пуделями кормить..." - и с этой замечательной мыслью он звонил товарищу Терешковой и спрашивал: "Товарищ Терешкова, а вы животных любите?"

- Вот лично вас, товарищ Кастро, - бубнила товарищ Терешкова, у которой на часах было ровно два часа ночи, - терпеть не могу!

Но Фидельчег не отчаивался. Он возвращал трубку на место, запускал пальцы в густую шевелюру и погружался в раздумья.

"А может, пальму в горшке? - думал Фидельчег. - Вырастет большая-пребольшая, и будет товарищ Терешкова зимой в Москве финики прямо с пальмы трескать!" - и он снова звонил товарищу Терешковой и спрашивал: "А финики?"

- Какие финики? – стонала несчастная Валентина Владимировна. – Какие, к Кибальчичу, финики в два часа ночи?!

- Ну, вкусные такие, – терпеливо объяснял Фидельчег, – на сливы похожи, а?

- Ненавижу! – ёмко отвечала Валентина Владимировна, окончательно утвердившись в мысли, что над ней издеваются.

Но Фидельчег не расстраивался всё равно! Он жевал потухшую сигару, теребил бороду и скрипел извилинами так, что у агентов ЦРУ, сидевших на прослушке, начинался нервный тик.

Можно было подарить Раульчега. Не крокодил, конечно, но тоже экзотика. Впрочем, Раульчег в хозяйстве еще пригодится, да и не прокормишь его на космонавтскую зарплату. Может, рыбу какую поймать? Посадить в банку из-под ананасового компота - и в Москву! А вдруг сдохнет в дороге, неудобно получится, доказывай потом, что не верблюд…