Виват Император!

Еще три года назад Дашуня, услышав эти слова, только втянула бы голову в плечи и попыталась побыстрее удалиться, но то было три года назад… А сейчас она развернулась к вошедшим и мило улыбнулась, а затем сделала приглашающий жест. И сам поворот, и приглашающий жест очень сильно напоминали движение кошки, когда она потягивается со сна. Все это чепуха, что мужчины западают на длинные волосы или ноги, попку орешком или высокую грудь, главное — как женщина двигается. Нет, если у тебя красота есть — на здоровье, при прочих равных шансах ты сможешь зацепить любого, но если рядом с тобой вдруг окажется замарашка, которая умеет двигаться… Дашуня овладела этим искусством в совершенстве, так что у мальчиков с Кавказа при взгляде на нее тут же заблестели глазки. Девица это тоже заметила, и ее кукольное личико пошло пятнами. Она тут же развернулась к одному из мальчиков, тому, который был повыше, и произнесла этаким капризно-раздраженным тоном:

— Акмаль, мне здесь не нравится, пошли отсюда!

Парень заколебался. Но Дашуня еще раз молча улыбнулась и слегка изменила положение ног. Это оказалось последней каплей. Парень насупился и зло бросил:

— Заткнись, и так уже третий клуб тебе не катит. Здесь останемся.

Он обошел ее и двинулся в сторону столика, за которым сидела Дашуня. Вслед за ним потянулись еще двое. Девица скривилась и несколько мгновений оставалась на месте, потом нехотя пошла за ними.

Усевшись за столик, Акмаль вытащил из кармана своего черного пиджака (как эти дикие мальчики с гор обожают черный цвет) объемистое черное же портмоне, демонстративно раскрыл, позаботившись, чтобы Дашуня увидела пачки стодолларовых купюр и российских тысячных, занимавшие два отделения портмоне, поднял руку и небрежно щелкнул пальцами. За его спиной тут же нарисовался официант:

— Что желаете заказать?

Акмаль важно оттопырил губу:

— Коньяк, французский, мясо и, это, фрукты, киви там, бананы и все такое. — Он повернулся к Дашуне: — Что будешь, я угощаю.

Дашуня улыбнулась и, слегка опустив подбородок, так, чтобы на веки упали тени и глаза загадочно поблескивали из-под ресниц, особым образом покачала головой. И тут же сбоку послышалось шипение крашеной блондинки:

— Ты что, Акмаль? Кормить эту тварь…

Акмаль побагровел:

— Заткнись!

Но ту уже понесло:

— Ну уж нет! Сначала ты тащишь нас за стол с этой лимитой, затем собираешься… — Ее тирада была прервана хлесткой затрещиной. Голова блондинки дернулась, а зубы клацнули так, что Дашуня удивилась, как это она не прикусила язык. Акмаль зло прорычал:

— Дура, — и, повернувшись к Дашуне, криво усмехнулся: — Не обижайся, у нее язык, как у змеи. Я ее выгоню.

Блондинка, на щеке которой расплывался красный отпечаток мужской пятерни, судорожно всхлипнула и, вскочив на ноги, ринулась к выходу. Акмаль качнулся было в ее сторону, но не встал, а лишь презрительно вздернул верхнюю губу и откинулся на стуле.

— Э-э, пусть идет, завтра все равно прибежит. — Он повернулся к Дашуне: — Ладно, тебя как зовут?

Дашуня одарила его одной из своих самых загадочных улыбок, но история уже потеряла для нее всякий интерес, поэтому она, словно не слыша вопроса, неожиданно спросила:

— Акмаль, а что это у вас за часы?

— Это, — Акмаль с гордостью задрал манжету, — золотые, «Ролекс», пятьсот долларов стоят, у друга купил. И кошелек, хороший, большой, за триста. Настоящая кожа.

Дашуня снова улыбнулась, но на этот раз в ее улыбке сквозила ирония.

— Извините, Акмаль, но вас, похоже, обманули. Вот смотрите. — Она протянула руку и, мягко обхватив пальчиками его запястье, развернула часы циферблатом вверх. — Здесь написано «Ролекс», но вот видите, на стрелочках колечки, а это фирменный знак совершенно другой часовой фирмы — «Брегет». По-видимому, там, где делали эти часы, их производство поставлено на поток и данная конструкция разрабатывалась именно под «Брегет», но в России эта марка гораздо менее известна и потому непрестижна, так что специально для нас на циферблат налепили другое название. К тому же, — ее улыбка стала еще снисходительнее, — золотой «Ролекс» никак не может стоить пятьсот долларов. Да и вашему портмоне красная цена рублей сто пятьдесят. — Дашуня сочувственно вздохнула. — Не сердитесь, но, чтобы покупать по-настоящему достойные и престижные вещи, надо в этом хоть немного разбираться, а не просто заиметь достаточно большие деньги.

После чего Дашуня подхватила сумочку, мило улыбнулась и со словами: «Простите, мне уже пора» покинула зал ресторана, напоследок поймав довольный взгляд метрдотеля и его тайком оттопыренный большой палец.