Виват Император!

— Друзья мои…

Все замерли, мгновенно повернув головы в сторону «арены». Там, в центре небольшого возвышения стоял высокий человек, одетый точно так же, как и они все. Только к его левому предплечью был пристегнут наручный пульт, размерами раза в полтора превосходивший те, что были у кураторов.

— Вернее, сегодня я уже могу сказать вам — братья и сестры. Потому что сегодня вы сделали первый шаг к тому, чтобы стать ДРУГИМИ. — И все явственно услышали, что последнее слово Его Высочество произнес как-то по-особенному. Они еще не знали, что это означает, но от того таинственного, что крылось за этим, на всех пахнуло чем-то ужасным.

— Прежде чем объяснить, ЧТО я имею в виду, позвольте мне вам кое-что показать. Посмотрите на мониторы.

Все тут же повернулись к мониторам. На экране крупным планом возникла рука Его Высочества. Того, что произошло в следующую секунду, не ожидал никто. В руке Его Высочества сверкнул топор, брызнула кровь — и большой и указательной пальцы руки отделились от кисти. Зал слитно ахнул. Камера, транслировавшая этот чудовищный кадр, отъехала чуть дальше, и человек, только что совершивший этот безумный поступок, предстал на экране в полный рост. Лицо его было совершенно спокойно. Потом его губы раздвинулись в легкой улыбке:

— Не волнуйтесь, примерно через сто дней моя рука ничем не будет отличаться от той, какой она была еще минуту назад. — Он замолчал. В зале воцарилась мертвая тишина, которую нарушил чей-то шепот, наверное, кого-то с медико-биологического:

— Но это невозможно… у человека нет и не может быть такого уровня регенерации тканей!

По-видимому, где-то в кресле или в том самом чертовом многофункциональном датчике был встроенный микрофон, а невидимый звукорежиссер ждал, чтобы кто-нибудь сказал что-то подобное, потому что последние несколько слов прозвучали уже на весь зал.

Стоящий в центре «арены» человек медленно кивнул:

— Это так. Но… я не человек. Вернее, не обычный человек. Я, так же как и те, кто прожил рядом с вами этот год и сейчас сидит вместе с вами в этом зале, — ДРУГИЕ (все опять почувствовали особую интонацию, с которой он произнес это слово). Мы отличаемся от большинства людей не только этим. — Он приподнял свою культю, все еще сочившуюся кровью. — Во-первых, мы живем намного дольше. Мне, например уже чуть больше двух с половиной тысяч лет. Большинство из тех, кто сидит рядом с вами, ненамного моложе. Мы все обладаем существенно лучшей реакцией и мускульной силой, такими, которых обычные люди способны достигнуть только путем длительных тренировок, да и то при наличии больших природных задатков. А кроме того, большинство из нас обладает целым набором способностей, которые в среде людей совершенно не развиты или встречаются чрезвычайно редко. Способности к регенерации позволяют нам при определенных условиях изменять свою внешность. Правда, это требует довольно долгого времени и умения переносить боль, но любой из нас может выдержать многое. Короче, мы не маги или высшие существа, мы не умеем ничего сверхъестественного, но то, что у обычных людей проявляется спонтанно, случайно и чрезвычайно редко, у нас в большинстве случаев — норма. — Его Высочество сделал паузу, оглядел замерший зал и тихо закончил: — И вы тоже сможете стать такими, как мы.

Филипп не знал, что послужило этому причиной — шок от увиденного (при виде того, как человек отрубает себе пальцы, он весь покрылся гусиной кожей) или что-то еще, — но он поверил стоящему перед ним чело… вернее, не совсем человеку, сразу и до конца. От открывшейся перспективы захватывало дух. Филипп посмотрел вокруг: у всех на лицах было написано потрясение вперемежку с восторгом. Одна только Ташка усиленно крутила на руке браслет многофункционального датчика, что-то бормоча себе под нос. Заметив взгляд Филиппа, она сердито тряхнула головой и, вытянув в его сторону руку с браслетом, сообщила:

— Вот, не снимается.

— А? — не сразу понял Филипп.

— Датчик не снимается. — Повернувшись к куратору, она с вызовом воскликнула: — Это что, наручники?

Все повернулись к этому немолодому мужчине, который, как оказалось, был намного старше, чем им представлялось. Но в этот момент вновь раздался голос с «арены»: