Виват, Королева! (СИ)

- Буду любить я тебя вечно.

В следующей жизни с тобой,

Может, я встречусь.

И говорят, что разлука лечит,

Только разлука сама

И есть эта Вечность.

И говоря, что разлука лечит,

Только разлука сама

И есть эта Вечность.

В зале снова включили свет, и гости рассыпались в комплиментах и аплодисментах.

А Артем вышел на улицу.

Теперь растерянной уже была Клинкова. Софа обнимала ее, говорила что-то про «чудесную песню», а Вера провожала взглядом широкую спину Исаева, который вышел на улицу из ресторана.

— Как Артем?

— Ой, — Софа выдохнула и махнула рукой, — Я тряслась как осиновый лист на ветру, когда увидела его лицо. Он был в бешенстве, просто убивал взглядом, а когда подошел… Ты знаешь, — она выдохнула, и взяла Клинкова за руку, — Он переживает. Но ничего не сказал, извинился за то, что без подарка, потому что…

— Потому что не знал, — шепотом закончила Вера и прикрыла глаза от напряжения, — Он ушел на улицу, пойду, посмотрю, как он там.

— Сходить с тобой?

— Нет, веселись. Ты самая красивая невеста, — девушка улыбнулась, погладив Софу по щеке, и поспешила на улицу, надеясь, что Исаев никуда не ушел.

Он не ушел.

Такое ощущение, что и не собирался. Молчаливо сидел на ступеньках на крыльце и, смотря вдаль, курил.

— Красивая песня, — мужчина прервал тишину, не оборачиваясь к Вере.

— Спасибо. Могу я посидеть с тобой?

— Валяй, — он дернул щекой, тут же харкнув на землю, рядом с собой, — Раньше ты не спрашивала разрешения. Ты вообще никогда не спрашивала разрешения.

Он злился. Вера нутром это чувствовала.

Ну и потому, насколько обманчиво мягким был его голос.

— Я все объясню, ты только дослушай.

— Каждый раз все новые и новые сюрпризы, Клинкова. Ты ставишь меня в неудобное положение перед людьми. Снова.

— Мы не сказали, потому что, Софа попросила, она просто боялась…

— То есть блять в этом теперь виновата Софа? Я блять с тобой живу, а не с Софой, пойми ты это. Она моя семья, я не могу, сука, узнавать последним, о том, что она выходит замуж, не могу, понимаешь? Ну ладно они, клоуны по жизни, любят устраивать маскарады, но почему блять ты нихуя не сказала мне?

— Чтобы ты испортил людям праздник? — Вера возмущенно «лягнула» каблуком асфальт и посмотрела на Артема, — Никто не хотел от тебя ничего скрывать, мы переживали все это время, как тебе сказать, просто твоя реакция… Мы ждали…

— Чего вы сука все ждали? — Исаев швырнул тлеющий окурок в сторону, поднимаясь с места и хватая Веру за руку, поднимая вместе с собой, — Мы че, в каменном веке живем? Я че, обезьяна дикая, которая разнесет вашу шарашкину контору, потому что я типо против или что вы ждали? Вер… — он поднял руку к женскому лицу, намереваясь схватить девушку за горло, но не стал, сжав кулак перед носом, — Ты даже представить себе не можешь, насколько это хуево всё и как я ощущаю себя. Даже не можешь представить.

Он оттолкнул ее от себя, возвращаясь в ресторан.

— Артем, давай поговорим, пожалуйста, — наплевав на гордость, Вера ломанулась следом, больно ударившись локтем об закрытую дверь, — Давай поговорим…

— А вот и прекрасная половина, наша свидетельница, — затараторил ведущий в микрофон, подзывая Веру на сцену, на которой уже стоял Ваня, — Вера поднимайтесь к нам, тост — поздравление от самых близких друзей нашим молодоженам…

Дальше Клинкова не слушала, с ужасом наблюдая, как наливаются кровью глаза Исаева.

Действительно, что могло быть хуже того, что она не сказала ему о свадьбе? Правильно — только то, что на этой свадьбе она была вместе с Ваней.

Она видела, как его грудь поднималась и опускалась, пока он дошел до сцены, отмахиваясь от бегущей за ним Веры, как от надоедливой мухи. Она схватилась за голову, когда он ударил Сахнова по лицу, размашисто так, точно, прямо в цель.

В зале раздался женский визг, когда Сахнов ударил в ответ.

— Артем, пожалуйста, я тебя прошу не надо.

— Вы все сука всё делаете за моей спиной. Все и всё, — он хрипел, с остервенением маша кулаками, не всегда уклоняясь от ответных ударов Сахнова.

— Иди, отдохни, придурок, — отплевывался Ваня, двинув Исаеву куда-то под ребра, — Вот об этом Вера и говорила, что ты не умеешь радоваться за людей.

Налетела охрана, растаскивая мужчин в разные стороны.

— Вера говорила. Я смотрю, Вера тебе много рассказывает, сука, а мне вот че то нихуя не рассказывает. Шалава ты, Вера… Сука, да я же тебя… Пусти меня нахуй, — он вырвался из крепкого захвата охраны и двинулся на выход, переворачивая по пути пару стульев и корзины с цветами.

— У тебя кровь, — Софа прижала к ее губе салфетку, пока сама Клинкова тихо рыдала, смотря ему вслед.

— Я так и знала, я так и знала… Что теперь делать?

— Дать ему остыть, — Никольский подошел как-то слишком незаметно, возвышаясь над толпой, — Сейчас с ним разговаривать бесполезно. Он пьяный и злой. Лучше поговорить завтра, а еще лучше — послезавтра.