Вивея (СИ)

— Прей, я тебя на свадьбу не зову. Но у Ханта в приглашении есть "+1". — С этими словами она хитро подмигнула мне и выскользнула из кофейни, как лисица.

Я же покачала головой, не в силах сдержать улыбку. Все же такие как она вызывали у меня восхищение.

И только протянув руку за пустой чашкой с коричневым остатком кофе на дне и следом от ее помады на ободке, я замерла и поняла главное: я осталась один на один с конвертом.

Рука застыла рядом с тонкой ручкой чашки. Взгляд как примагниченный замер на конверте.

Пара посетителей покинуло кафе, попрощавшись со мной. Я же рассеянно кивнула им вслед и то, кажется, с опозданием.

И тут я разозлилась. Да что же это?! Обычный конверт, кусок бумаги, который пусть и подержали пальцы мужчины из моего прошлого, не должен иметь надо мной такую власть! Уж точно я не должна цепенеть, как бандерлоги перед Каа.

Я резко схватила предмет моего внутреннего раздрая и остервенело, с вызовом оторвала край.

Потом мне стало стыдно за мое поведение, и я уже спокойнее заглянула внутрь. Это снаружи я была спокойна, внутри же мое сердце так забилось о рёбра, будто хотело выскочить и лично посмотреть содержимое нашей посылки. Посылки из прошлого.

С непонимающим видом я достала красивую открытку-приглашение. Тиснёные бледно-лиловые буквы на белом фоне. Приятный материал, не дешёвый и гладкий, а мягкая, ласкающая пальцы бумага, как бархат.

Я провела по буквам пальцами, даже тактильно читая вбитые:

"Приглашение для мисс Вивеи Прей".

Первая мысль была, что рыжая так пошутила и все-таки зовёт меня на свадьбу. Но зачем тогда этот балаган и душещипательные истории?

Я открыла приглашение и вцепилась глазами в текст. Нет, сначала только в буквы. Они были написаны рукой. Его рукой.

Чёрные чернила явно перьевой ручки. Почти прямые буквы, игнорирующие наклон. Очень тонкие и аккуратные… И этот маленький характерный росчерк у буквы "Р". Как будто даже текст имел британский акцент.

«Вея, я жду тебя на выставке моих работ, которая открывается 22 августа.

Центральная Галерея, Англия, Лондон, Трафальгарская площадь.

Арчи».

Я пару раз моргнула, чувствуя, что в горле стало необъяснимо сухо и запершило. Невидящим взглядом я просмотрела написанные строчки. Потом ещё раз и ещё раз…

Помимо этого из конверта выпал билет на самолёт прямиком в Лондон. Рейс на завтра.

Я снова прочитала слова. "Я жду тебя". И все? Он "ждёт" меня? Не приглашает, не надеется, а прям ждёт? Как будто я все брошу и примчусь к нему? Вот уже завтра? Сейчас. Конечно. Ага. Только туфли зашнурую, гордость засуну в задний карман джинсов и побегу на рейс.

Что-то внутри меня буквально закипело от возмущения. Заклокотало. Забурлило. Злость во мне была похожа на забытую турку с кофе, который уже закипел и теперь подбирался к узкому горлышку, чтобы выплеснуться. Захотелось немедленно смять эту бумажку и… сесть на самолёт, чтобы лично кинуть ее самоуверенному парню в лицо!

Да, мне следует поехать и сказать все что я думаю о его "я жду тебя". Три года прошло, и он считает что может просто так снова появиться в моей жизни и предъявить подобное? Как будто уверен на все 100 %, что я приеду. Он действительно думает, что можно просто появится в чей-то жизни, как будто мы расстались вчера? Ни "привет", ни "здрасте", ни "как здоровье родителей?" А просто и лаконично: "жду". Ну, я ему покажу. Я ему…

Осознав, как сильно я хочу показать Ханту силу своего гнева, я мигом стушевалась. Не оправдываю ли я своё желание увидеть его?.. Нет. Конечно, нет. Я так хорошо жила три года, так спокойно, так… Никак.

Я бросила приглашение перед собой на столешницу и со стоном опустилась на руки. С силой потерев глаза ладонями, снова посмотрела перед собой. Билет и приглашение никуда не пропали. Мой личный комплект для самоуничтожения.

Нет, серьёзно, он бы мне просто прислал набор взрывчатки "Сделай сам". Самоубийство для чайников. И то было бы гуманнее.

И что он хочет? Показать, что достиг успеха? Сказать «спасибо» за стартовый капитал? Ах, он же не брал денег родителей… Позже мне об этом сказал отец, в момент откровения.

Тогда, три года назад, я долго злилась на родителей, пока папа не пришёл ко мне в комнату с большой коробкой эклеров и парой огромных семейных фотоальбомов. В домашней одежде, он бесцеремонно забрался на мою кровать, стал поглощать пирожные (не предлагая мне!), и рассматривать снимки. Я же включила режим игнорирования и играла в очередную игру на компьютере. Какое-то время я ещё мочила виртуальных монстров (одновременно сражаясь с демонами в своей черепной коробке), но папа так упорно ржал и комментировал фотографии, что интерес во мне победил. И вот мы уже вместе ели пирожные, не обращая внимания, что крошки заварного теста посыпают мое покрывало и вспоминали истории нашей семьи, запечатлённые на снимках. Все же есть в фотографиях какая-то магия, прав был Хант. К слову об Арчи.