Византия

Когда мы пришли к оломоуцкому князю, Ота сообщил что хотел бы купить у меня калейдоскоп для своей жены. Я согласился. Всё же у князя влиятельная родня на Руси и в Венгрии. Да и предок Иржи вызывает симпатию. Поставил только условием, чтобы никто не узнал об этой покупке. От желающих однозначно отбою не будет, но обиды в случае отказа мне не нужны. И что-то говорит мне, что «персидские диковины» ещё пригодятся. Князь заверил меня, что всё останется втайне, а калейдоскоп немедленно отправится в Оломоуц. За свой товар я запросил один золотой, и мы ударили по рукам. Карела князь послал к нам на судно с моей запиской Эриху, которому я приказал выдать земану один калейдоскоп.

Пока мы его ждали, я поинтересовался у князя, давно ли ему служит мессер Svinouh de Svinouhoff? Ота с улыбкой ответил, что с детства. Отец Карела был простым парнем из принадлежавшей отцу князя деревни Свино́ухово. Крестьянствовать он не захотел, продал хозяйство и попросился в княжескую дружину. В общем, как бывший разбойник Тео, ныне монах Теодор в аббатстве Блаубойрен, но отец Карела оказался куда удачливее. В дружину его взяли за большую силу, дав прозвище Свино́ух, по месту рождения, а когда случилась разборка с князем Собеславом, Ота Чёрный пожаловал ему за верность герб в виде кабаньей головы с поднятым ухом (видимо, прежний оломоуцкий князь был человеком с чувством юмора) и девизом «Бдителен и опасен», а заодно кусок земли с родной деревней.

Правда после гибели сюзерена новоиспечённому земану пришлось, прихватив семью, бежать в Киев с семейством князя, и жить в изгнании четырнадцать лет, пока нынешний князь Ота не вернулся в своё княжество, а его верный вассал, соответственно, в своё имение. В прошлом году он умер, а наследник, заскучав в родных местах, попросил князя взять его в крестовый поход.

Как интересно, значит Карел, как и я, дворянин во втором поколении. А на вид и не скажешь! Правда, ещё Дрюон писал, что второе поколение дворян больше похоже на аристократов, чем десятое.

Тут вернулся пан Свино́ух с калейдоскопом, передав его князю, и мы расстались, весьма довольные друг другом.

Гораздо чаще, чем монархи, меня приглашали на обеды и ужины наш граф и магистр Ордена Тамплиеров. Гильом, правда, зазывал и Роланда, а также братьев и сестёр де Аргуэльяс, которые были благодарны графу Оверни за помощь в начале своей артистической карьеры. Пели песни, как напрямую заимствованные у Адамо, Дассена, Азнавура, Лары Фабиан, так и «адаптированные» Вимом и Рамиро на основе моих «переводов» с русского и английского. В общем, было весело.

У Эврара де Бара всё было серьёзнее. К нему звали только меня. Мы обсуждали новые пути для Ордена Храма, после отказа от кредитно-финансовой деятельности. Я предложил Храмовникам, опираясь на их прецептории, создать международную почтовую сеть в христианском мире. О чём-то вроде почты в Европе (кроме культурной Византии) не слышали со времён падения Римской империи. Хорошо, если у тебя есть слуги или вассалы, которые по твоему приказу отвезут письма или вещи куда надо (хотя, даже тут нет гарантии что они дойдут, учитывая бандитизм на средневековых дорогах). Можно ещё послать что-то с оказией, правда, с теми же шансами на успех. А вот рыцарям Храма вполне по силам доставить почтовые отправления куда надо, и очень неплохо заработать на этом. Ещё я предложил создать в прецепториях Ордена камеры хранения, поскольку сейчас большая проблема, приехав в другой город, уберечь от кражи свои вещи. Также тамплиеры могут брать под охрану недвижимость в отсутствие хозяев, как было с землями, пожалованными мне и Роланду монархами Франции, Венгрии и Священной Римской Империи.

Эврар выслушивал мои идеи с интересом, чувствовалось, что они созвучны его мыслям. Подозреваю, потом он всё это обсуждал со своими — надо же предложить Ордену адекватную замену «банковскому бизнесу».

Кроме того, мы говорили о санитарной обстановке в армии, которая постепенна улучшалась. С великой руганью, скандалами и неохотой, но крестоносцев приучали справлять нужду в специально устроенных отхожих местах, принуждая «рублём», в смысле денье или пфеннингом, либо ливром или маркой, в зависимости от положения. Большинство участников похода ожидаемо душила жаба платить за право гадить где попало. А штрафовали за это сюзерены своих вассалов без всякой жалости. К тому же, с подачи кайзера и нашего короля, распространилась фраза: «Хочешь быть свиньёй — плати!». Даже среди тех, у кого хватало денег, становилось всё меньше желающих признавать себя свиньёй.