Византия

А что делать? Сам же запустил эту легенду про святого Януария — изволь теперь соответствовать. Живописец оказался поклонником не только Аполлона с Музами, но и Бахуса, судя по носу цвета ещё неизвестных в Европе помидоров. Но дело своё знал хорошо, и взяв два десятка денье за работу и столько же за краски, быстро намалевал на щите вполне узнаваемого Святого Януария.

Закончив с этим делом, мы вернулись на хольк, где провели остаток дня и весь следующий, пока Дитер набирал недостающую часть команды на «Ундину», и помогал своему сыну делать то же самое для трофейного драккара, сбывал местным купцам часть имевшегося на судне товара, грузил вместо него новый. Отказались даже от предложения погреться в местных источниках. Они, конечно целебные, но кто знает, как скажется эта водица на ещё незаживших ранах? Лучше не рисковать, даст бог, побываем ещё в этих местах при более благоприятных обстоятельствах.

Наконец, штойерман закончил свои хлопоты, а Гилле с нашими слугами принёс из починки и стирки наши вещи.

Ну что, отменная работа, ничего не могу сказать. Отстирано так, что, не изучая тщательно ткань, и не заметишь, что тут всё было залито кровищей и заляпано мозгами. Все разрезы и дыры в комбезах и жилетах с поясами тщательно зашиты, а порубленные в труху куски пробки заменены резервными, которые я на всякий случай прихватил из Саарбрюккена. Поверх зашитых дыр нашиты красивые аппликации из обрезков крашеных тканей, изображавшие листья растений, зверей, рыб. Выглядело всё стильно, думаю, такую работу и в XXI веке заценили бы любители этнического стиля.

На мой вопрос, кто это сделал, Гилле, немного смутившись, ответил:

— Да это Катерина, сестрица моя, герр де Лонэ. У неё с детства такие вещи хорошо получаются. Сейчас ей успокоиться надо, после смерти мужа, а работа — она вроде как отвлекает. Вот и нашила, если вы и герр дю Шатле не против.

Мы заверили, что не против, а я заметил, что у его сестры явный талант, и выдал для неё в виде премии целую сотню денье, добавив, что конечно, её жаль, но такая красивая женщина вряд ли долго будет одна.

— Это верно, герр де Лонэ, — вздохнул Гилле, — Катерина с малолетства хорошенькая была. Годик погорюет, всё же она Руди сильно любила, а там успокоится и найдёт себе нового мужа. Жизнь же не кончилась, а ей двух детей поднимать надо, да и третий вскорости будет, сестра уж два месяца в тягости. Мы ей, конечно, поможем всей семьёй, да только и сами не роскошествуем. Ещё и младших нужно выдать, да не за шелупонь какую. Так что замуж ей по-всякому надо. Есть тут один богатый лавочник, уж пару лет как глаз на неё положил. Ничего такого, просто заглядывался в церкви и вообще… Руди это не по нраву было, шугал его всё время, и когда в плаванье уходил, наказывал своим родителям, чтобы смотрели за невесткой. А теперь путь свободен. Этот лавочник нынче подходил ко мне, помоги де сестру уговорить, нравится мне, возьму с детишками и воспитаю пасынков как своих. Подарки им дарить стал. Малые и рады, а сестра… Ну какой матери это не понравится? Он-то жену три года назад потерял родами, и она теперь вдова, вот думаю, всё у них и сладится спустя время.

Кстати, наши индивидуальные плавсредства крайне заинтересовали весь экипаж «Ундины» начиная с штойермана. Их неверие в пробковые жилеты, пояса и спасательные круги как ветром сдуло, после того как они увидели, что вывалившиеся за борт в доспехах Роланд и Эрих вернулись живёхонькими. Все очень интересовались, где можно купить такие замечательные штуки. Недолго думая предложил им обратиться в лавку кузнеца Карла Хромого в Саарбрюккене, на улице Оружейников, к его жене Гертруде. Туда же отослал и тех, кто заинтересовался скорострельными арбалетами нового образца.

Роланд и близнецы тоже окончательно поверили в пробковые изделия, и мой друг даже заявил, что в честь Святого Януария, пославшего мне такое спасительное изобретение, своего первого сына, когда он у него появится, назовёт Женеро́, то есть Януарий на французский лад.

— А я думал, Симоном, — с наигранным разочарованием заметил я.

— Симоном я назову второго сына, — серьёзно заявил Роланд. — В крёстные пойдёшь?

— А куда я денусь?

Крёстный по нынешним временам — это серьёзно. Практически второй отец для ребёнка, или около того. И для родителей ребёнка один из самых близких людей. Впрочем, это будет ещё нескоро, если вообще будет.

Помимо спассредств и арбалетов наш штойерман проявил большой интерес к зажигательной жидкости, с помощью которой мы сожгли пиратский драккар, выспрашивал, не знаменитый ли это «греческий огонь». Я ответил, что понятия не имею, горшки с огнесмесью купил в монастыре Клерво, где монахи с недавних пор делают некий горючий спиритус. После этого объяснения Солёный Пёс отстал, заметив, что, когда окажется в Шампани, надо будет сходить в Клерво, поклониться тамошним святыням.