Византия FM

Вот следующее окно, окаймлённое открытым балконом. Оно привлекло меня своей оранжевой рамой. За стеклом можно разглядеть угрюмого мужчину, сидящего перед монитором — компьютер стоит у окна; двуспальную кровать с тёмно-синим покрывалом — когда она пуста, она всегда аккуратно заправлена; белую дверь с висящим на ней перекидным календарём, полезность которого иссякла в декабре прошлого года.

Ни разу не улыбнувшийся за то время, что я его видел, мужчина чем-то напоминает мне моего сына, вот уже пару недель пребывающего в дурном настроении. Сын ничего мне, конечно, не рассказывает, но я думаю, там личная жизнь и всё такое. Моему сыну семнадцать лет, он у меня молодец — помогает по дому. Лишь однажды я уличал его в пакости, когда он тайком вытащил сто рублей из моего кошелька. Я бы и не заметил, если бы на них не был записан нужный мне номер телефона. Нет, я не ругал его, только сказал, что всегда нужно спрашивать разрешения.

Угрюмый мужчина отвлекается от монитора часов в десять вечера, когда к нему приходит женщина. Сначала он на какое-то время исчезает из виду (окна второй комнаты выходят на другую сторону). Возвращается он уже не один. Она красива и младше его лет на семь. Мне нравится наблюдать за их любовными утехами. Женщина предпочитает быть сверху — после небольшой прелюдии она берёт инициативу в свои руки. Мужчина ей вроде доволен. Моя жена заметила как-то, в какое окно я смотрю, и сказала, что я извращенец и что нехорошо подсматривать за другими. Но я не подсматриваю, я наблюдаю. Они всегда занимаются любовью при включенном свете и никогда не прячутся за голубыми занавесками, откинутыми по разные стороны окна.

–

Часть 2. Внутри

Метатель дротиков. Вонзая дротики в чёрно-белый круг, я думаю о ней, и чем безудержнее грусть моих мыслей, тем точнее попадание. Я всегда попадаю в десятку, когда меня сминает мысль о безысходности наших отношений. Да, куда там — у неё семья, ребёнок. Но мы с ней любим друг друга. Она приходит ко мне почти каждый вечер, мы пьём кофе и занимаемся любовью. На большее этот мир не способен. Я тысячу раз просил её развестись с мужем. Я клялся, угрожал, умолял.

Однажды она подарила мне кактус. Это единственное растение в моём доме. Оно колючее и никогда ещё не цвело, но я люблю его так же, как её. Я поливаю его ночью — у меня бессонница. Я лежу в темноте и смотрю в потолок, боясь включить свет и увидеть, что её нет рядом. Я жду её с того момента, как закрываю за ней дверь. Она уходит спустя пару часов — именно столько длятся её выдуманные для мужа занятия по шейпингу. Она каждый раз напоминает мне, чтобы я не забыл сомкнуть шторы перед следующим её визитом — боится, что увидят.

–

Читатель газет. Чёрт возьми, как же всё надоело! Чёрное кресло, сумка за сумкой, газета за газетой. Звонок по телефону, звонок в квартиру, деньги, свёртки. Ровно коробок в каждый пакет. Ровно две сотни за один. Ровно, ровно… Всё ровно. Ни хрена не всё! Ровно с одной крышей, так уже поехала другая. План, менты, деньги, нарики, опять план. Покупают и продают все кому не лень. Того и гляди, сосед сверху затопит. Приходят по одному, по двое, шайками. Очередь у подъезда. А ты сиди тут, сыпь и заворачивай.

Пацан принёс телефон. Говорит, три стакана травы — и он твой. Какое тут, на хрен, твой! Стукач на стукаче. Кому меньше дал, тот и заложит. С трубкой решил — возьму, вроде постоянный. Да и телефон ничего, хожу с ним. Парень заходил недавно. Дал две сотни, я ему — корабль. Вижу, на купюре номер чей-то. Наверное, такого же барыги, как я. Тут точка на точке. План на плане. Деньги, деньги… Деньги всем нужны, план — почти всем. Мне он нужен, как деньги, им — как воздух.

Бывают — совсем торчки. Для них трава — так, для поддержания тонуса. Ноги подкашиваются, лицо белое, дороги до пальцев накатаны. Протягивают деньги низко, под цепочкой. Я дверь никогда не отворяю больше, чем на палец, иначе — всё.

–

Гостья угрюмого мужчины. Прохлада вечера. Я иду по серому асфальту тротуара. Он стареет, как и всё вокруг. Мне уже за тридцать, а всё кажется, что я маленькая девочка, заблудившаяся в лесу. Кругом тьма, воют волки. Им нужно одно — добыча. Разорвать, сожрать, трахнуться. Неужели это так интересно — трахнуться и забыть друг друга? Да, в природе есть самцы и самки, волки и волчицы. Люди воют и воюют. Но должно же быть что-то, отличающее нас от волков? Прогресс, компьютеризация… Неужели бы волки не додумались до этого, если бы были умнее?