Византия в эпоху иконоборчества

С другой стороны, можно было понять и папу: стало очевидным, что император Константин V, занятый войнами с арабами, не имел возможности подкрепить свои просьбы и требования войсками, в которых Рим остро нуждался. Стефан попытался напомнить византийскому правительству, что защита Рима и Италии является его неотъемлемой обязанностью, и получил письменный ответ, но не солдат. Политика всегда исходит из приоритетов, и император имел все основания опасаться в большей степени вечных противников-мусульман, чем германцев-христиан. В условиях дефицита воинских формирований он не решился ослабить давление на арабов и отправить часть войск на Запад, желая в первоочередном порядке вернуть христианские территории Армении и Сирии.

Так или иначе, но Рим оказался беззащитным, и тогда Стефан II воспользовался тем политическим капиталом, который ему оставил папа Захарий. Он тайно отправил с одним пилигримом письмо Пипину, в котором просил того прийти на помощь. Как это уже не раз бывало, последняя мысль выражалась очень туманно, что позволяло интерпретировать слова папы в различных контекстах. В частности, понтифик писал, что, претерпев много зла от короля Айстульфа, прибыл во Францию, где и заболел, да так сильно, что врачи уже не чаяли спасти его. Но, решив отдать себя в руки Божьи, папа воззвал в молитве к Христу, и ему явились святые апостолы Петр и Павел, которые сказали: «Да будешь ты исцелен!» – и в тот же миг апостолик почувствовал, что здоров.

Затем апостолы велели ему прибыть к Пипину и рассказать ему об этом чуде. Было совершенно очевидно, что эта сцена должна была свидетельствовать об особом покровительстве святых апостолов Римскому епископу, и, кроме того, о чудодейственных способностях папы взывать к помощи Неба149.

Письмо попало в точку: Пипин уже сталкивался с глухим брожением среди своего народа, где не все были довольны узурпацией им власти у древней династии знаменитого Хлодвига. И Франкский король решил упрочить свое положение, запросив у папы вторичной (!) коронации. Но уже не руками легата, а непосредственно понтифика150.

И тут папа совершил поступок, совершенно неоправданный с точки зрения конкретной ситуации, совершенно необъяснимый тревогами военного времени и опасностью Риму со стороны лангобардов. Он, согласившись вторично венчать Пипина на царство – абсолютно неканоничный ход с точки зрения церковного права и традиций, не только вновь не поставил в известность императора Константина V, но и предоставил Пипину титул римского патриция. Как писалось выше, эта инициатива уже при папе Григории III выглядела изменой Римскому императору; не стал исключением и данный случай.

Но Стефан II и не скрывал в близком кругу своих намерений, среди которых можно выделить главные: публично заявить о своей независимости от Византийского императора, а также создать и закрепить практику, при которой источником политической власти будет признаваться исключительно Римский епископ. С обеими задачами Стефан II справился довольно успешно, хотя, очевидно, ни он, ни остальные современники даже не подозревали, к чему приведут эти события.

Впрочем, папа действовал осмотрительно, решив на всякий случай подстраховать себя – все же Византийский император был очень опасным противником. Он созвал народное собрание в Риме, которое и приняло нужное для папы решение. Латиняне давно уже смотрели на Константинополь, как на своего удачливого конкурента на политическом и культурном поприще, и не упускали случая напомнить о своих древних правах и свободах. Возможно, они не заглядывали так далеко, желая лишь в очередной раз показать Константину V, что обладают известной долей самостоятельности даже по отношению к нему, своему царю. Объективность требует сказать, что положительное решение горожан явилось также своего рода данью памяти папам Григорию III и Захарию – настоящим спасителям Рима.

Пикантность ситуации заключалась в том, что буквально в это же время в Рим опять прибыли послы от императора Константина V с очередным поручением к папе начать переговоры с Айстульфом о возврате Равеннского экзархата. Достоверно неизвестно, сообщил ли апостолик обо всем случившемся представителям императора или нет. Вообще-то трудно предположить, что послы оказались в абсолютном неведении о происшедших событиях, проведя довольно долгое время в древней столице Римской империи. Во всяком случае официально обратной реакции не последовало.

Не исключено, что император, занятый в это же время созывом очередного Собора (он состоится в 754 г.), которому желал придать статус Вселенского собрания, не решился окончательно разрывать отношения с Римом, мнение епископа которого по вопросам иконопочитания игнорировать было совершенно невозможно. Но папа уже почувствовал свою силу и попросту бойкотировал приглашение царя прибыть на Собор или прислать своих легатов. Конечно, все эти события следует рассматривать совокупно.