Византийская астрология. Наука между православием и магией

1. «Поскольку течение времени и периодическое возвращение иногда одни знания вводят, а другие скрывают вплоть до полного забвения, причем двояко: либо равно у всех, либо лишь в некоторых городах, то, прибыв из Персии в этот счастливый город и обнаружив, что астрономическая и астрологическая часть философии в нем угасла, я подумал, о любимейшее и разумнейшее чадо Феодосий, что следует в удобном виде изложить это самое учение и оживить такое достойное любви знание, чтобы я не был сочтен и причислен к скрывающим свой талант. Чем здесь пренебрегли из-за сложности изложения таблиц и того, что некоторые считают это греховным, удостоилось у язычников такой заботы, что было снабжено инструментами, наблюдено из некоей другой начальной точки и точно вычислено, как это было наблюдено Птолемеем и другими мудрецами. Поскольку же таблицы Птолемея, Аммония и других древних со временем изменились до такой степени, что Солнце даже отклоняется от точного значения на 5 градусов, а кроме того это сложно для обучающегося из-за необычного использования лет и месяцев (ведь Птолемей пользовался годами от Навуходоносора и египетскими месяцами, а Теон, Ираклий и Аммоний – годами от Филиппа и египетскими месяцами, современные же – годами персидских правителей и сарацинскими), то из-за этого я изложил таблицу в соответствии с годами [от сотворения] мира и нашими месяцами и раскрыл для желающего простые и практичные методы, выравнивая отовсюду путь для того, кто поднимается к небесному. Сделал я это для долготы и широты сего счастливого города, который находится посреди пятого климата.

2. О народах, которые использовали эту науку

Как мы читаем, первым, кто использовал эту науку, был Сиф, а от него ее получили халдеи. Затем от них она перешла к персам, а от тех – к грекам, от которых перешла к египтянам. От них и римляне получили посвящение в нее. Наконец, затем ее переняли агаряне[29]. Вышеперечисленные народы, пока ею пользовались, обладали почти всемирным и победоносным господством. Поэтому я счел необходимым возобновить эту полезную для жизни науку у ромеев и насадить ее у христиан, чтобы они больше не отставали».

Автор представляет себя как христианина, поселившегося в некоем византийском городе после арабских завоеваний, причем в ту эпоху, когда арабская астрономия уже достигла значительных успехов. Для Дэвида Пингри тут все ясно[30]: Стефан – современник того, кто называет себя Стефаном Александрийским и кто составил Гороскоп ислама, но, в отличие от того, его собственную характеристику следует воспринимать буквально: он только что эмигрировал из «Персии», т. е. халифата, в Константинополь, привезя с собой астрономию и астрологию, полный комплект последних восточных новинок.