Византийская ночь

- Ты со старшими то не спорь, - наставлял его другой ополченец. - В возрасте она вся мудрость собрана, как волоски в бороде. А уж как серебром волосы покроются, знать совсем поумнел. Вод дед Белян так поумнел, что за коровий хвост держится, а сам мычит. От ума голова, она тяжелеет то.

Дружный смех прервал работу. Стайка птиц пронеслась над головами. Новые отряды заполнили мост. Дружина карпан переходила Дунай.

- Вон, наш! - тычет пальцем в князя карпан пожилой склавин. - Смотри, как светится. Сидит гордо. Крепко. Не выбьешь. Мой сын с ним на запад ходил заодно с аварами. Теперь в дружине. Гляди там слева от князя в малиновом плаще.

- Хорошего сына вырастил! Воеводой станет.

- То-то. Меня слушайте.

- Отец, правда, будто римлянки, что живут в особых домах, знают все секреты любви? И столько знает, что даже сама Лада не откроет, если пожелает[68]? - спросил молодой ополченец. - Говорят, они открывают их любому, но только за деньги. Правда все это? Скажи!

- Ерунда, парень, руби проворней! Вранье говорят.

В сторону отлетают щепки под ударами топоров.

2

Щиты с вязью из священных для христиан букв задрожали.

- Еще! Еще! - закричал Ржавый Сергий.

Скамары и склавины из уже переселившихся в империю обрушили на неприятеля новый град дротиков, стрел и камней. Застигнутые в ущелье римляне жались друг к другу. Старались разглядеть вероломного врага сквозь щели в стене из овальных щитов. Почти ничего не было видно: варваров и презренных разбойников укрывали наверху заросли и валуны. Их было недостать.

Трибун Софроний спешился. Он, наконец, осознал происходящее. «Проклятые скоты, выродки косматых шлюх», - про себя выругался военноначальник. Двое германцев-телохранителей старались удержать напуганного жеребца рыжей масти. Один - накинул животному плащ на глаза.

- Что с хвостом колонны? Отрезаны ли обозы? Узнай немедленно!

- Да, мой таксиарх, - ответил вестовой-грек с короткой шеей[69].

Слышались ревущие голоса командиров. Римляне отчаянно пытались сохранить порядок. Слева и справа пехотинцы выстраивались в линии по две шеренги. Поток больших камней на время ослаб, но стрелы сыпались непрерывно. Софроний понимал, что передышка не продлится долго. Варвары и бандиты наверняка подтаскивали сейчас смертоносные валуны. Стоило ждать новых ударов. В голове трибуна уже складывалась картина случившегося. Остроту ей добавляли и тревожные взгляды солдат. Паники не было. Не зря иллирийская таксиархия, что вел Софроний, считалась одной из лучших.

Враг напал неожиданно, едва только колонна римлян вошла в ущелье целиком. Головной отряд византийцев ничего не заподозрил. Место было выбрано великолепно. Контратаковать оказалось невозможно. Обрывистые, почти вертикальные склоны гор идеально подходили для засады. Можно было погибнуть или вырваться. Но вырваться как? Как?

- Повозки скучены, некоторые разбиты. К счастью, бандиты не могут до них добраться. Потери наши велики. Ранено полсотни людей. Много убитых, - доложил вернувшийся вестовой. На его шлеме появилась вмятина, оставленная камнем.

«Значит дорога назад отрезана», - шепнул здравый смысл темноглазому трибуну. Тонкие, ухоженные брови приподнялись. Разум воина искал решение. Софроний сумел вывести своих людей из мясорубки в Италии, разве он не сможет справиться с трудностями теперь?

- Как ты говоришь? Бандиты? - спросил он.

- Варвары и скамары, - уточнил грек.

«Плохи наши дела», - сказал себе таксиарх. В этих местах не должно было быть никаких засад, никакой опасности. Это был тыл, прочно, как считалось, защищенный линий горных крепостей к северу. Неоткуда было взяться тут объединенным силам склавин и скамаров, давно действовавших лишь небольшими отрядами. Все оказалась иначе. «Если мы вырвемся, прикажу сечь разведчиков до смерти. Они будут выть у меня как раненые с костями перебитыми валунами», - решил он.

- Оттаскивайте пострадавших в центр. Держите строй, камней у них много, а стрел надолго не хватит. Если рассыпаться сейчас перебьют всех. Отходить будете по моей команде, - приказал Софроний седоусому сотнику.

Светило стояло уже высоко. Воздух нагрелся, пропитался людским потом. Запах крови притягивал мух. Они жужжали. Прилипали к ранам. Жадно массировали их черными лапками. Пробовали вкус открывшейся плоти.

Бой продолжался.

Склавины кричали голосами диких зверей. От страшных звуков молодых солдат пробирало до костей. Бывалые римляне отвечали на них бранью. Шипели. Выжидали момент, чтобы в рукопашной отплатить за наглость врагу. Некоторые сотни пробовали петь, пользуясь минутой затишья. Ничего не выходило. Свирепо смотрели вниз скамары. Разбойники гор молча делали свое дело. Пращи в их руках были страшным оружием. Тот там, то тут посланные ими снаряды сбивали с ног неудачно закрывшихся или замешкавшихся солдат. Крики и шум разрушали повсюду природную тишину этих мест.

Два коршуна следили с небес за происходящим.