Византийская тьма

Еще неделю тому назад они томились в подвалах Стратегикона или каких-нибудь других столичных тюрем, еще не зная, как повернется флюгер их судьбы. Могли бы и на войну попасть — как раз комплектовался флот, отправлявшийся на сицилийцев. Выкупил их Маврозум, имя его было известно, и они сорили деньгами, зная, что мавр для них ничего не пожалеет. Они видели, как Маврозум благоговел перед Денисом, и, в свою очередь, балдели перед нашим героем, тем более что, как ни ломали голову, не могли догадаться, кто это такой. Матушку Софию и эфиопку они приняли как мать Дениса и ее служанку, наперебой старались им угодить. Да и они сами были, в сущности, добрые и сговорчивые люди, донельзя испорченные извивами византийской тьмы.

— Мамаша, вот козий сыр отменный, — спешили они предложить. — В нашей Ливадии… — или — в нашем Тиринфе… Мамаша, вам удобнее здесь, тут подушка… Ребята, вы не орите так, мамашу совсем оглушили, да и ребеночек ихний спит.

А маленькая Тинья во мгновение ока сориентировалась и взялась ухаживать за Маврозумом. Даже капельки пота стирала ему салфеточкой с орехового лица. Тот сидел благостный, словно восточный идол.

И тут Денис, сквозь грустные свои думы, услышал тихий скрип отворяющейся двери. Никто больше, потому что все были заняты обсуждением банальной истории, как Маврозум в свое время взял венецианского курьера на траверзе острова Лемнос. Скрип повторился, кто-то явно пытался к ним заглянуть, оставаясь незамеченным. Денис вышел в соседнюю комнату, затем в прихожую — не было никого.

Шагнул на крыльцо и, когда привык к темноте, различил силуэт куста жасмина с белыми кокончиками соцветий и там — три тени. Трудно поверить, но это была Суда, которая вела с собой Вороненка и слепца.

— К себе домой я не решилась их вести, и ты понимаешь почему. Вообще ту виллочку придется мне бросать. Конец моему домику.

— Ваше высочество, — обратилась она к мальчику, который стоял съежившись, прижавшись к тощему бедру Иконома, ночи в этом месяце были зябкие. — Ваше высочество, вот это синэтер Дионисий, посланный за вами государыней вашей матушкой, прошу в дальнейшем — слушайте его.

И она успела объяснить Денису:

— Он только и дался мне на титул «ваше высочество», мальчишка просто бредит своим происхождением. Ну, прощай, мой генерал, дай тебя я поцелую, теперь прощай уж навсегда.

— Да что ты, Сула… — растерялся Денис. — А хочешь с нами?

Но это было совсем уж нелепо. Она улыбнулась, отступила и исчезла в тени кустов.

Принимая заданную игру, Денис взошел на крыльцо, распахнул дверь и скомандовал громко:

— Оло прос-сохи! Всем встать, смирно! И поскольку каждый из этих разбойничков когда-нибудь да имел отношение к римской армии, вскочили все, ожидая, что будет дальше.

Тогда Денис ввел в кувикулу мальчика, несмотря на то, что он оставался еще прикован цепочкой, Иконом ковылял следом. Денис собрал в памяти все свое знание византийского этикета и титуловал его так:

— Вседержавнейший принц Момус Алексей, сын Враны из рода Великих Комнинов!

Все стоявшие за столом выбросили руки в римском приветствии, и два десятка мужских глоток, натруженных в морских просторах, рявкнули:

— Гей!

Вороненок без малейшего смущения отвечал всем наклонением головы и уселся на предложенный стул, позаботившись, чтобы был устроен и Иконом. Здоровенные пираты во мгновение ока сорвали проклятую цепочку.

Все понимали — шутка шуткой, а быть может, решается судьба династии.

И тут мальчика оставила выдержка. Бедное тельце его затряслось в плаче. Матушка София, за нею Тинья, оставив спящего Ферруччи, кинулись к Вороненку, убедили, успокоили. Раб Иконом снял свои искусственные бельма и, выпив предложенный стакан, принялся объяснять желающим генеалогию Комнинов.

А разбойник Львиная Шкура, который истосковался по своим внучатам, оставшимся где-то в Феодосии, пожертвовал своим косматым украшением, развесил его на веревке, чтобы отделить часть кувикулы для принца. И Вороненок яснейшим голосом небожителя спрашивал:

— А это у тебя настоящая львиная голова, да? Стали обсуждать дальнейшее. Одно было ясно — надо покидать столицу еще до рассвета, пока фускария Малхаза не утратила свой ореол безопасности. Львиная Шкура послал двоих сесть в ялик, разведать выход в открытое море. Другие побежали приводить «Грегору» в боевое состояние.

— Но я не могу сейчас отчаливать, — сказал Денис. — Моя книга осталась там.

— Книга! — чуть не завопил Маврозум.

— Да, книга, — твердо ответил Денис.

10

Несмотря на позднюю ночь, домик Сулы светился всеми окнами, как игрушечный фонарик. Денис замедлил шаги, размышляя, что бы это могло значить и как дать о себе знать. В тот же момент его схватили за локти и заломили руки за спиной. Грубые руки обшарили его, отняли меч-акинак, кожаный кисет с деньгами. Не слушая никаких протестов, открыли дверь и втолкнули в домик.