Византийские Отцы V-VIII веков

В раннее время в богослужении очень значительное место занимает творческая импровизация (срв. 1 Кор. 14:26). [5] Так было еще и во втором, и в третьем веке (свидетельства Иустина Философа и Тертуллиана). Это были прежде всего гимны и псалмы, песни хвалы и благодарения. Достаточно назвать великую молитву в послании Климента Римского. Иные из этих древних гимнов остались в богослужебном употреблении навсегда (напр., «Свете тихий»; срв. еще славословия и благодарения в Александрийском списке Библии, в VІІ-ой книге «Апостольских Постановлений»). В ІV-м веке мы наблюдаем литургический перелом. Отчасти он был связан с догматической борьбой, отчасти с развитием и распространением монашества. Очень показательно известное 59-ое правило Лаодикийского собора, запрещающее «читать в церкви обыкновенные псалмы и книги, не положенные правилом», — о о, о … позднейшие византийские канонисты предполагали, что речь здесь идет о т. наз. «псалмах Соломона» и других подобных. Вернее думать, что Лаодикийское правило имело более широкий и прямой смысл. По аналогии с 60-м правилом, определяющим состав библейского канона (именно в связи с богослужебным чтением библейских книг), в правиле 59-м можно видеть попытку и в богослужении закрепить определенный «канон», с исключением из богослужебного обихода всех «несвященных» гимнов. Это запрещение относится ко всем «ложным» песням, в которые легко прокрадывалась догматическая двусмысленность и даже прямые заблуждения. Фригия всегда была своего рода притоном еретиков. И песнопения были очень удобным и действительным средством распространять и внушать ложные взгляды. Мы хорошо знаем, что этим средством постоянно пользовались древние сектанты и лжеучители. Достаточно напомнить о гимнах или «псалмах» гностиков и монтанистов, о песнях Ария (его «Фалия») в более позднее время (срв. «Новую Псалтырь» Аполлинария). В условиях догматической борьбы вполне понятно стремление привести богослужебное пение к точным и строгим пределам. Всего проще было вернуться к библейскому псалмопению, к «сказыванию» канонических Давидовых псалмов. От начала они перешли в христианское употребление из порядков синагогального богослужения. В ІV-м веке библейские мотивы становятся в богослужении еще более заметными. И это было сознательным установлением, не только невольным припоминанием. Особенное влияние имел богослужебный порядок, установленный Василием Великим в его обителях. Характерен его спор с неокесарийцами. Его обвиняли в нововведениях, — он ввел антифонное пение псалмов и пение с припевами. Святой Василий не отрицал, что это новый порядок, — впрочем, принятый уже повсюду (срв. о иерусалимской службе в «Паломничестве» Этерии). Однако, и у неокесарийцев есть новшества, — какие-то «моления» («литании», крестный ход), покаянного содержания. Но не на этом Василий делает ударение: «и мы не иное что делаем, как молебствуем о грехах наших, с тем только различием, что умилостивляем Бога нашего не человеческими речениями, как вы, но словами Духа» (Письмо 207). Святой Василий подчеркивает, что у неокесарийцев многое оказывается недостаточным «по древности установления», по устарелости (срв. О Духе Святом, гл. 29)… Обычай псалмопения с припевами становится в это время общим в городских или «соборных» храмах, — и в Александрии при Афанасии, и в Автиохии при Диодоре и Златоусте. «В наших собраниях Давид первый, и средний, и последний», говорит Златоуст. Это было возрождением ветхозаветного обычая (срв. припев в самом тексте Псалма 135-го). Из припевов и развиваются постепенно новые песнопения, в тесной связи с библейским текстом, как его раскрытие или пояснение… Особенное развитие псалмопение («последование псалмов») получает в монастырях. Здесь складывается и закрепляется суточный крут молитв и богослужения. В его основе лежит именно «стихословие» Псалтири. В египетских монастырях избегали длинных молитвословий. Молитва должна быть частой, но отрывистой, — чтобы враг не поспевал рассеивать наше сердце», объяснял авва Исаакий Иоанну Кассиану… Торжественное пение «читалось неуместным. «Монахи не для того вышли в пустыню, чтобы петь мелодические песни, говорил авва Памва своему ученику, побывавшему в Александрии. «Какое умиление возможно для монахов, если в храме или в келлии они будут возвышать голос, подобно волам!…» Очень характерно здесь это стремление молиться «словами Духа», это воздержание от новых гимнов и пений, слагаемых «по обычаю эллинов…» Иногда к Псалмам и библейским песням присоединялись стихи из отеческих творений. Авва Дорофей говорит, например, о «пении изречений» святого Григория Богослова… И келлиотское, и киновитское богослужение имело характер скорее всего покаянный, — в отличие от более древнего и «соборного» богослужения, торжественного и хвалитного… Сравнительно поздно и очень постепенно на новой основе начинает и развиваться новая богослужебная поэзия. Слагаются новые гимны. Интересен рассказ о преподобном Авксентии (времен Халкидонского собора). Народ стекался к его пещере. Подвижник возглашал отдельные стихи и народ отвечал ему краткими припевами, — из Псалмов или из древних гимнов. Другом Авксентия был Анфим, первый «творец тропарей…» Богослужебный чин развивается в разных местах независимо. Особенно важными центрами были Великая Церковь в Константинополе, т. е. храм Софии, Синайская обитель и лавра святого Саввы Освященного. В истории богослужебной поэзии решающим было сперва именно влияние монастырей Сирии и Палестины, откуда выходят все значительные песнописцы VІ-го, VІІ-го и даже VІІІ-го веков, вплоть до Дамаскина. Здесь скрещиваются традиции греческой и сирийской поэзии. В этих новых песнопениях отражается эпоха с ее христологическими волнениями и спорами. Очень рано возникает мысль о закреплении уже сложившегося чина. Так слагается «устав», — «Типикон». Греческое название выражает при этом не только мотив нормы или порядка, но прежде всего мотив образца. Типикон есть не столько книга правил, сколько книга примеров или образцов… Историю песнопений приходится восстанавливать по записям сравнительно поздним. И не всегда можно с полной уверенностью выделить древнейший слой из под позднейших напластований. Надписания имен даже в древнейших рукописях не очень надежны. Вообще говоря, древнейшие песнопения были вытеснены произведениями более поздних песнописцев, в особенности в период окончательного закрепления или записи уставов… Вместе с тем богослужение все более становится безымянным и сверхличным… Ранневизантийская богослужебная поэзия высшего своего завершения достигает в догматическом песнотворчестве преподобного Иоанна Дамаскина.