Византийские портреты

Надо сознаться, что эти жалобы несколько преувеличены и что, как они ни искренни, а в конце концов надоедают. Притом можно с полным основанием думать, что в рассказе о своих несчастьях, как и в других местах, где речь касается ее особы, Анна Комнина, сознательно или бессознательно, несколько преувеличивала вещи и представляла события в более трагическом виде, чем они были на самом деле. Возможно, что в самые последние свои годы эта старая царевна, представительница прошлых, уже исчезнувших времен, у которой с губ не сходило имя Алексея Великого, ее отца, могла казаться скучной и утомительной своему молодому племяннику, императору Мануилу, и окружавшим его блестящим придворным. Но, быть может, от нее одной зависело жить в добром согласии с ее братом, императором Иоанном. Этот кроткий и милостивый царь, как было сказано, не сохранил никакой злобы к мужу своей сестры за то, что тот был орудием честолюбивых планов Анны Комнины; так же милостиво обращался он и с сыновьями своей сестры, и на другой же день после затеянных ею против него козней он с необычайным блеском отпраздновал в императорском дворце свадьбу этих двух молодых людей. Известно также, как он простил Анне Комнине ее заговор на его жизнь, рассчитывая, что такое рыцарское великодушие пробудит раскаяние в этой смущенной душе и оживит в ней некоторую привязанность. Во всяком случае, даже и в ее уединении жизнь царевны не была так одинока, как она это любит говорить: к ней обращались за покровительством, что заставляет думать, что она сохраняла некоторое влияние. И наконец, как бы ни были печальны и жалки последние годы Анны Комнины, не надо забывать, что, в сущности, она за это должна была больше пенять на себя, нежели на судьбу. Разумеется, для нее было чрезвычайно тяжело до шестидесяти пяти лет таить злобу на свою неудачу; для этой честолюбивой женщины должно было быть страшным страданьем видеть торжество своих противников и в течение тридцати лет сознавать, что всякая роль для нее была кончена. Но она сама была тому причиной. {254}

Занятия литературой, столь любимые ею в юности, стали ее высшим утешением в ее уединении. Вокруг нее образовался двор ученых, грамматиков, монахов, и она изливала в прекрасной книге Алексиаде всю свою тоску, все свои сожаления, всю свою злобу, все свои воспоминания.

По тому, что мы знаем об авторе, мы легко можем отгадать, чем было это произведение. Несомненно, Анна Комнина часто претендует тут на полное беспристрастие историка; в одном месте она заявляет, что, "кто берется писать историю, должен освободиться от страсти и ненависти, уметь хвалить врагов, когда того требует их поведение, и порицать самых близких родных, когда это становится необходимо вследствие их ошибок". Не менее выставляет она свою заботу о правде. "Читая меня, быть может, скажут, - пишет она, что речь моя менялась от влияния моих естественных чувств и привязанностей. Но я клянусь опасностями, каким подвергался император, мой отец, ради счастья римлян, подвигами, какие он совершил, всем, что он перенес для народа Христова, я пишу эту книгу никак не для того, чтобы льстить моему отцу. Каждый раз, как найду его неправым, я решительно заглушу в себе голос крови, чтобы следовать только голосу правды. Я люблю отца, но еще больше я люблю правду". Она также сообщает нам подробные сведения о различных источниках, откуда она черпала материалы для своей истории; она справлялась с воспоминаниями старых товарищей по оружию ее отца, рылась в бесхитростных, но правдивых записках, где, ни капли не заботясь ни об искусстве, ни о риторике, они рассказали свои подвиги и подвиги императора; к этому она прибавила все, что видела сама, все, что слышала от отца, от матери, от дядей, все, что ей сообщали великие полководцы Алексея, сотрудники и свидетели славы его царствования; и она не раз указывает на то, как согласны все эти свидетельства, а также на их очевидную искренность. "Теперь, когда со смертью Алексея исчез всякий повод к лести и неправде и у людей одна забота - угождать новому властелину, а льстить умершему им и в голову не приходит, они представляют события в том виде, как они происходили на самом деле". И это вероятно, что Анна Комнина была искренно озабочена тем, чтобы собрать точные и обстоятельные сведения. Кроме устных рассказов она справлялась с императорскими архивами и списала там документы первостепенной важности; она внесла в свою книгу подлинный текст некоторых дипломатических актов, несколько документов из частной переписки; и забота ее о подлинности текстов простиралась так далеко, что для истории Роберта Гвискара она пользовалась латинским источником, ныне утраченным. {255}