Византийские портреты

С замечательной красотой молодая итальянка соединяла высокие нравственные качества. "Добрая и прекрасная, - говорит один из ее панегиристов, - она вышла замуж за нашего царя, доброго и прекрасного". В другом месте о ней можно прочесть: "Тело ее, казалось, было образом красоты ее души"; и еще: "Между всеми другими женщинами она казалась восхитительной статуей". Необычайно умная, она старалась усвоить обычаи своих новых подданных. Она перешла в православие и соблюдала благоговейно правила греческого ритуала. Она изменила образ жизни, свои итальянские привычки неги и беспечности, говорит ее панегирист, "чтобы научиться нашим строгим и скромным нравам, так что не уступала в этом ни одной из наших женщин". Она усиленно старалась выказывать грекам самую большую приветливость, всегда со всеми милостивая и ласковая. Благодаря всему этому она сделалась очень популярной; когда в 1433 году она умерла после непродолжительной болезни, это было горем для всей Мореи. "Во время погребения, - говорится в надгробном слове, - толпа несла ее тело на руках, и наш божественный деспот стенал и плакал, погруженный в глубокую скорбь, и плакали сановники и все ее служители. Ибо она была привязана ко всем, и не было тут ни одного человека, который не пролил бы слез, оплакивая этот страшный удар судьбы".

А между тем, несмотря на столько заманчивых сторон и качеств, семейная жизнь Клеопы Малатесты и Федора Палеолога отнюдь не была счастлива. Деспот очень скоро почувствовал отвращение к своей жене, и нелады в семье дошли до таких пределов, что он думал отречься от власти и уйти в монастырь, чтобы только отделаться от ненавистной жены. Его уговорили, разубедили, устроили между супругами сближение, и произошло примирение. Но, в сущности, коренная рознь продолжала существовать между ними, как при большинстве браков этого рода, уже описанных нами. Если иногда такие браки и удавались, если со своей стороны латиняне также прельщались красавицами гречанками и впоследствии о том не сожалели, такие примеры, в общем, были редки. Несмотря на упорные старания сблизиться с Западом, последние Палеологи инстинктивно чувствовали, что их влечет в иное место. Это доказывает после брака Иоанна VIII брачный проект, задуманный накануне самого взятия Константинополя Константином Драгашем, последним императором Византийским. {403}

III

Овдовев после двух браков с латинскими принцессами, причем он извлек из этих браков всю выгоду, какую мог ожидать от них в политическом отношении, император Константин XI в третий раз искал себе жену. Он поручил своему другу Франдзи найти ему невесту, и историк подробно рассказал нам о своих попытках на этот счет.

В октябре месяце 1449 года посланник отправился в путь. На этот раз он получил поручение искать императрицу на Востоке, или в семье князя Иверии, или в семье императора Трапезундского. Свита, сопровождавшая императорского посланца, была блестяща. Франдзи вез с собой многих знатных людей, солдат, монахов, не считая врачей, певцов, музыкантов; кроме того, он вез великолепные подарки. Очевидно, византийский двор хотел ослепить всем этим великолепием монархов, с которыми рассчитывал вступить в переговоры. И действительно, действие, произведенное в Иверии, было очень велико. В особенности оргaны возбудили крайнее любопытство. Из всех окрестностей люди сбегались в княжескую резиденцию послушать, как на них играли, говоря, что много раз им рассказывали об этих чудесных инструментах, но они никогда их не видали. Прием, какой посольство встретило в Трапезунде, был не менее лестен, и Франдзи, которому его властелин доверил выбрать между княжной Иверийской и княжной Трапезундской, был немало затруднен. Тогда ему пришла блестящая мысль. Султан Мурад II умер в 1451 году во время миссии византийского дипломата. Когда весть о том дошла до Франдзи, он тотчас понял, какая опасность заключалась для Греческой империи в восшествии на турецкий престол такого молодого честолюбца, каким был Мехмед II, преемник Мурада; против угрожающей опасности он решил найти союзника.