Византийские сочинения об исламе

Dick подвергает критике позицию Jugie, называя его гипотезу о фальсификации Палеокаппы сомнительной. Он спрашивает: «Почему этот греческий автор, живущий на Западе, оформил своё произведение в виде диалога с мусульманином по дороге в Эмессу? Как он смог «обнаружить» текст Абу Курры, ещё неизданный и неизвестный на Западе и даже на Востоке?»[226].

Развивая критические замечания архимандрита Игнатия, следует констатировать, что аргументация Jugie не может быть признана убедительной.

Включение в текст собственного сочинения пространных цитат из трудов предшественников является обычным приёмом для средневековых христианских авторов, такое очень часто встречается у полемистов с исламом (Георгий Амартол, Еводий, Евфимий Зигавин и др.), посему имеющиеся в «Диалоге» прямые цитаты из Феодора Абу Курры, прп. Иоанна Дамаскина и прп. Анастасия Синаита не могут быть доказательством неаутентичности произведения.

То, что Jugie определяет как мысли, «навеянные» Феофилактом Болгарским и Николаем Кавасилой, у самих указанных авторов является повторением аналогичных мыслей свт. Иоанна Златоуста[227], так что указанные Jugie параллели следует признать безосновательными как источники «Диалога».

То, что по мнению Jugie является «латинизмами», встречается в византийской агиографической литературе более раннего времени (напр., евхаристическое видение из «Жития прп. Нифонта»), кроме того, они являются вполне естественными вопросами, которые мог задать любой простой человек и любой образованный араб в рамках мусульманского калама в XI в.

Помимо этого, аргументация Jugie имеет ряд серьёзных изъянов. Во-первых, он ничем не подтверждает своё предположение, что именно список Палеокаппы был списком, легшим в основание издания 1560 г., хотя вероятность этого ничтожно мала. Во-вторых, некоторые идеи, выраженные в диалоге, очевидно более удобны для протестантов, чем для католиков (мысль о необходимости молитвы народа для совершения таинства Евхаристии) и это выбивает почву из-под основной гипотезы Jugie, что это фальшивка, специально составленная для большей убедительности католической стороны. В-третьих, Jugie игнорирует то, что «Диалог с Ахмедом» органично вписывается в контекст христиано-мусульманской полемики, где вопрос о Евхаристии был одним из основных (на греческом ему уделяли внимание Феодор Абу Курра (†830) и монах Евфимий (XI в.), на сирийском — монах Авраам из Бет Хале (ок. 725) и Феодор бар Коно (†792)[228]), и те средства, которые использует автор диалога (аргументы от разума, суждения по аналогии), вполне в русле византийской полемической литературы[229]. Он упоминает и разъясняет таинство крещения с прозрачным намёком собеседнику принять его, он объясняет христианское понимание Бога-Троицы — всё это органично вплетается в контекст диалога с мусульманином и выходит за рамки простого спора с протестантами о том, являются ли хлеб и вино Телом и Кровью Христа.

В-четвёртых, как сочинение XI в., «Диалог» органично вписывается в историю византийского богословия о Евхаристии. Текст не обнаруживает следов евхаристических споров XII в. Терминология вполне архаична (μεταβάλλω, как у Дамаскина и других древних Отцов, а не μετουσιοϋμαι, которое стало употребляться как раз с XVI в. под влиянием католицизма и именно в спорах с протестантами и которое было бы естественно употребить Палеокаппе, раз он, по мнению Jugie, без оглядки включал латинизмы).

Наконец, решающий, на наш взгляд, довод против позиции Jugie, состоит в том, что, в отличие от фантомов, созданных Палеокаппой, Самон Газский — лицо историческое!

Сведения, которые сообщаются о нём в надписании греческих рукописей по всем пунктам совпадают с тем, что известно о Сулеймане аль-Газзи. Эти совпадения не могут быть случайными и совершенно очевидно, что это — одно лицо. Откуда мог узнать в XVI в. Палеокаппа[230] о существовании православного писателя-богослова, совершенно безвестного на Западе и греческом Востоке, и дать столь точные о нём сведения, когда это было неизвестно даже в середине XX в. самому Jugie, который полагал, что это произвольно выдуманное Палеокаппой имя? И зачем ему понадобилось надписывать собственную компиляцию именем Самона, если в других случаях он свободно выдумывал произвольные имена для своих подлогов?

Следует также обратить внимание на славянский перевод диалога св. Самона Газского, который был произведён, по-видимому, в конце XVI — начале XVII вв. В целом виде он, судя по всему, не сохранился. Братья Иоанникий (†1730) и Софроний (†1717) Лихуды использовали его в своей противокатолической книге «Мечец духовный, или Диалоги Грека учителя к некоему иезуиту», написанной около 1685 г.[231]; позднее цитаты из него вошли в состав материалов к книге «Щит веры»[232], посвящённой полемике с католиками по вопросу о времени преложения Святых Даров на литургии, составленной в самом конце XVII в. Нам удалось ознакомиться с этими цитатами по рукописи «Щита Веры» (РГБ, Егор. 1570).[233]