Византийский двор

Матвей на миг нахмурился. Много разных вопросов и мыслей носилось сейчас в его голове. Вот, скажем, не было сегодня в церкви Виктории, не пришла. Когда во время службы он выходил из алтаря, неся высокий белый подсвечник с пылающим вверху огоньком, то ожидал увидеть Викторию. У нее один передний зуб еще не вырос, и когда она улыбается, то улыбка ее зияет дыркой. Если бы сегодня она увидела его, в серебристых одеждах, – умерла бы от зависти. Все ее юбки и футболки с блестками, и цепочка, и сережки, и даже иногда накрашенные ногти – ничто, по сравнению с красотами облачения алтарника, несущего зажженную свечу... Но не пришла сегодня Виктория в церковь. Не пришла.  

Еще Матвею хотелось признаться папе, что не видел он сегодня в алтаре ангелов. Хоть и папа, и мама уверяли, что там – как ни в одном другом месте, ангелов – легионы. Но ни одного настоящего ангела не видел там Матвей. Да, было там множество ангелов, нарисованных на стенах: они толпились вокруг трона, на котором восседает старик-Бог, направляли в невидимых врагов копья и огненные мечи, закрывали крыльями свои лица. Трубили в длинные золоченые трубы.

Когда папа Саввы – дьякон, размахивал кадильницей, то на миг в тех плавающих дымах заволокло и нарисованных ангелов. Матвею почудилось, что всё вокруг как бы приподнялось над землей и поплыло куда-то. И ангелы на стенах тоже сдвинулись со своих мест, устремившись ввысь... Но дымки эти вскоре рассеялись, и все оказались на своих прежних местах. Еще и другой алтарник – Макс, стоящий рядом, почему-то так громко вздохнул, что Матвей окончательно спустился с небес на землю. И... сразу же вспомнил о компьютерной игре DSI, о которой хотел разузнать у Макса. Макс был старше Матвея аж на два года.     

Одним словом, не видел он в алтаре настоящих ангелов, ни одного. Однако Матвей и мысли не допускал, что родители его обманули или посмеялись над ним.

В свои восемь лет он уже был достаточно взрослым для того, чтобы понять одну важную вещь: когда речь идет о Боге, то все происходит несколько иначе, нежели в обычной жизни. Всё как бы и взаправду, но – и не совсем. Вернее, правда тогда другая, не такая как в школе или в парке, где он играет с приятелями. В церкви, в книгах о Боге и святых – глазу не всё видно. Оно, невидимое, существует, но его нельзя потрогать. Пока нельзя. Со временем, однако, все изменится, и тогда всего можно будет коснуться и все увидеть – и ангелов, и святых, и угодников Печерской лавры, и, может, даже самого Бога...       

А еще Матвею не давал покоя один очень важный вопрос: заслужил ли он, став алтарником, чтобы по дороге домой на 5-м выезде с шоссе они свернули направо, а не налево, и ненадолго заскочили в магазин Toys`Я Us, где Матвей не был целых три недели?     

– Да, сынок, сегодня ты заслужил, чтобы мы пошли в твой любимый магазин, бесспорно, заслужил, – промолвил Влад, угадав мысли сына, и рука ребенка, вдавливающая в углубление пластинку конструктора, дрогнула. – Но сначала давай позвоним маме, узнаем, как она себя чувствует. А о том, что ты сегодня прислуживал в алтаре, дома ей скажешь сам. Вот же она обрадуется. Жаль, что не видела тебя сегодня в церкви.     

Влад достал мобильник. Поговорил с женой.

– О`кей, дружок, маме вроде бы получше, температура спала. Едем в магазин.

Машина мчалась по шоссе, минуя дорожные указатели, обгоняя другие автомобили. Влад посмотрел в зеркало заднего вида – как там сын. Все в порядке – сияет.

Сегодня, когда Влад увидел сына в стихаре, с зажженной свечой в руках, у него на глазах блеснула слеза. Такое событие! Казалось, только вчера родился, только вчера принесли его из госпиталя, завернутого в пеленку...        

– Папа, а знаешь что? – Матвей имел привычку с этой фразы начинать свою речь, о чем бы и какого бы рода они ни была. – Включи музыку – «Роллинг Стоунз» или «Квин».

Через минуту в салоне машины зазвучал рояль, аккомпанирующий великому Фредди Меркьюри. Грянули ударные, гитары брызнули своими переборами.

– We will, we will rock you!..

Оба – отец и сын – стали подпевать солисту «Квин». Сначала вполголоса. Но, вскоре забыв, что это не урок музыки, Матвей перешел на полный голос. Влад – на несколько октав ниже – не хотел заглушать ни сына, ни замечательного вокалиста рок-группы. Когда же настал час прилива и потребовалась вся широта сердца, Влад тоже повысил тон, вдохнул поглубже....

И оба грянули в два голоса, на весь салон, заглушая и ударные, и клавишные, и струнные: 

– We are the champions, my frie-е-еnd!..

Машина долетела до 5-го выезда и свернула направо, к плазе с магазинами.

                                                        Глава 2

На вечерней службе в полупустой церкви как-то тише и таинственней горят лампады у икон, отблески перекатываются по старым серебряным окладам, стенам, деревянной фигуре Христа, вознесшего Свои пригвожденные руки над панихидным столиком. У стены на скамеечке сидит жена священника, задумчиво склонив голову в старомодной шляпке. Редко, с тихим переливом, звякает кадильница в руке дьякона. На клиросе не так часто поют – больше читают псалмы.