Византийское государство и Церковь в XI в.: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина: В 2–х кн.

Затем, знакомство с византийской историей укрепляет нашу уверенность в жизненной силе Православия и плодотворности теснейшего союза Церкви с государством. В наше время многие, сжившись с известным строем, не могут объяснить себе, каким образом Византия разрешила неразрешимую по нынешним понятиям задачу: как произошло, что она существовала, не будучи связана узами национального единства, совершенно равнодушная к своему племенному и этнографическому составу, предоставляя различным национальностям гражданство и возможность оспаривать права на первенство. По современным представлениям немыслимо, чтобы государство могло существовать без одной какой–нибудь господствующей национальности, которая всюду первенствовала бы и всему задавала тон; между тем византийское государство прожило опаснейшие минуты без этого условия. Этот загадочный для многих факт находит себе полное объяснение в том, что в основе всей жизни в ее разнообразных проявлениях лежала великая нравственная сила, восполнявшая недостаток национального единства, связывавшая узами, не уступавшими по крепости племенным узам. Сила эта — вера православная, благодаря которой государство в состоянии было вынести столько бурь, устоять против стольких потрясений — внутренних и внешних — и которая по самому своему свойству, ей только присущему, способна приносить блага государству и обществу, потому что живет в теснейшем союзе с государством и обществом. И на западе Европы христианство служило основой цивилизации, и там люди жили и действовали по началам христианским. Но римско–католический мир не дорожит таким общением Церкви и государства, папство стремится не к компромиссу и теснейшему единению, но к торжеству над государством, к подчинению его себе. Оттого история прошлого показывает нам, что на Западе царила вражда, разрушительные противогосударственные элементы примыкали к папству для достижения своих корыстных целей. Православная Византия не знала такого антагонизма. Государство принимало ближайшее участие в делах Церкви и в нужде являлось к ней на помощь, в свою очередь Церковь участвовала в делах государственных и помогала государству. Взаимодействие между ними было полное, дошло до того, что две области сплелись неразрывно, и в настоящее время изучающий минувшие судьбы Греко–Восточной церкви в средние века не поймет их вполне, пока не изучит судеб государства, и наоборот, знакомство с византийским государством не будет полно до тех пор, пока параллельно не изучена будет жизнь Церкви. Союз государства и Церкви в Византии простирался даже слишком далеко. В настоящее время мы, вероятно, были бы удивлены, если бы лицо из монашествующего духовенства получило назначение на пост канцлера Империи или генерал–губернатора. В византийском же государстве такие назначения были делом заурядным и ни для кого неудивительным: все находили совершенно естественным, если иерарх Православной Церкви и даже простой инок, обладавший государственными талантами, был предпочитаем родовитым, но бесталанным советникам–аристократам и назначаем был на должность первого министра или правителя области. Доведенный до крайности, союз Церкви с государством послужил даже источником некоторых злоупотреблений, но эти злоупотребления терпелись, как явления в человеческих отношениях неизбежные, терпелись ради того блага, которое получалось от общения Церкви и государства.

Вот выводы, если угодно, практические, утешительные для сердца русского, православного. Когда речь идет о значении монархического принципа и свободного крестьянского сословия, о силе веры православной и действенности союза государства с Церковью, — она идет о предметах слишком нам близких и родных, а когда история непреодолимой силой факта, способного устоять против всевозможных искусственных теорий, иллюстрирует перед нами с помощью чужого опыта жизненность и глубокую целесообразность наших государственных начал и коренных учреждений и нашего религиозно–общественного строя, — то эта история заслуживает того, чтобы отнестись к ней внимательно и с уважением.