Византийское государство и Церковь в XI в.: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина: В 2–х кн.

Мирные отношения, которые завязывались между османами и христианами вследствие родственных связей между ними, благодаря присутствию христиан на турецкой службе, по причине соседства христианских и мусульманских поселений, и при разных частных случаях не могли не сопровождаться взаимной передачей понятий и привычек, и так как османы по образованию и степени культуры стояли ниже христиан, то первые не могли не подчиниться влиянию последних. Прежняя резкость и нетерпимость османов к христианам постепенно сглаживаются. Появляются личности, которые, подобно визирю Халилю-паше (при Мураде II и Магомете II), были дружественно расположены к христианам. Это смягчение всего лучше выразилось в тех правах, которые были даны христианам после завоевания Константинополя. Османские султаны перенимают от византийских императоров некоторые политические учреждения (пиаде — пехота, названная греческим именем и устроенная по греческому образцу при Урхане), отчасти заимствуют придворный византийский этикет и церемонии; нравы их, отличавшиеся прежде строгостью и простотой, становятся более изысканными; сербская принцесса, жена Баязета, приучает своего мужа к употреблению вина, запрещенного Кораном; в домашней жизни султанов вводятся неизвестные прежде утонченность и комфорт, которые потом переходят за пределы придворной сферы и распространяются между более знатными и богатыми османами. Христианское влияние отразилось и на религиозных воззрениях османов; оно выразилось частью в обращениях османов в христианство, частью в стремлении сблизить ислам с христианством, объединить и слить обе религии.

Из времени, предшествующего завоеванию Константинополя турками, известны три случая обращения османов в христианство. Первый был в Константинополе при императорах Мануиле II и Иоанне VI. Был обращен из ислама сын Баязета Юсуф, который был послан в Константинополь своим братом Сулейманом в качестве заложника и был здесь воспитан вместе с сыном Мануила, Иоанном. Этот Юсуф «просил императора Мануила, чтобы он дозволил ему принять крещение по христианскому обряду, каждодневно объявляя ему, что он христианин и не держится догматов Магомета. Император не хотел внимать этому, чтобы не вызвать соблазнов. В то время свирепствовала болезнь (моровая язва), опустошавшая город и уносившая в могилу людей всякого возраста; ей подвергся и сын Баязета. Поэтому он обратился к императору Иоанну с такой речью: "Римский император, господин мой и отец! Вот я умираю, бросаю против воли все и отхожу на судилище, туда... Я исповедую себя христианином, а ты мне не даешь залога веры и печати Духа. Итак, знай, что если я умру без крещения, то явлюсь пред судилищем нелицеприятного Бога с обвинениями против тебя”. Император, потрясенный этими словами, послал крестить его и сам был восприемником. На следующий день он умер. Император с подобающей честью похоронил его в Студийском монастыре Предтечи, в мраморном гробе, близ храма, возле дверей».[3126] Другой случай записан польским историком Длугошем; он сообщает, что какой-то искатель приключений, османского происхождения, обратившийся в христианство, по имени Давид, проживал в Венгрии и Польше и употреблял большие усилия, чтобы склонить короля Казимира к походу против турок, но успеха не имел.[3127] Наконец, третий случай имел место в Албании при Мураде II и албанском герое Скандербеге. Когда Георгий Кастриота, он же Скандербег, с помощью хитрости овладел Кроей, поднял всю Албанию и заставил турецкие гарнизоны разных городов сдаться на капитуляцию, то он предложил этим гарнизонам или удалиться из пределов Албании, или остаться и жить под покровительством местных законов. Некоторые гарнизоны действительно удалились, другие же остались. Из оставшихся большинство удержало прежнюю веру (магометанскую), но некоторые приняли христианство.’ Нет сомнения, что обращение совершилось без всякого принуждения, по доброй воле, потому что Скандербег не только не преследовал османов, оставшихся верными исламу, но еще помогал им в материальном отношении и всячески покровительствовал.

Стремление слить христианство с исламом и объединить христиан с османами замечается в одной мусульманской секте, которая выступила на сцену около 1413 г. и обязана своим происхождением Махмуду Бедреддину, ученому османскому правоведу, занимавшему важную должность войскового судьи (кади). Его апостолом, проповедником его учения, был некто Мустафа, человек простой и необразованный. Первых своих последователей он приобрел между сельским населением, жившим на горе Стиларии, примыкающей к Ионийской бухте, напротив острова Хиоса. По имени горы, приверженцев секты называли стиларийцами, а также монохитонцами, потому что они носили только одну простую монашескую одежду. Относительно догмы этих сектантов историк Дука, лично знавший членов секты, сообщает следующее: