Византийское государство и Церковь в XI в.: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина: В 2–х кн.

В гражданских спорах, в которых сторонами были лица духовные и монахи, еще Юстиниан предоставил юрисдикцию епископам,[2298] — позднейшим законодательством она была точнее определена и частью расширена: император Ираклий в 629 г.[2299] признал за епископами право приводить свои решения в исполнение и определил, что в случае, если обвинено в преступлении духовное лицо или монах, расследование должно производиться у епископа, и лишь после того как преступление здесь выяснится и обвиненный окажется виновным, он должен подлежать ответственности перед светским судом; в постановлении Ираклия, кроме того, точнее указаны условия апелляции и дано епископам право уполномочивать других лиц для расследования и решения спорных вопросов: Эпанагога[2300] совершенно отнимает у светского судьи право судить преступления духовных лиц, исключая случаи государственной измены. Хотя в Василиках новелла Ираклия и определение Эпанагоги отсутствуют,[2301] однако же канонисты постоянно смотрели на них как на имеющие силу действующего права в византийском государстве.[2302] Разумеется, это не исключало возможности вторжения светских судей в область суда духовного, но высшая государственная и церковная власть считала их вмешательство злоупотреблением. Патриарший синод 1028 г. подтвердил постановление, чтобы клирики и монахи судились у своих епископов, епископы же у митрополитов, чтобы они не обращались к мирским судьям, под опасением извержения епископа с епископства, клирика из клира, монаха из монастыря, равным образом, чтобы мирские судьи не принимали дела духовных лиц к своему рассмотрению и силой не привлекали[2303] их к своему суду, под опасением Божия и царского гнева и патриаршего прещения (δεσμός). В синодальном постановлении сделана ссылка на не дошедший до нас закон императора Константина VIII, изданный по смерти Василия II, запрещавший светским судьям судить лиц духовных; опираясь на него, равно и на другие узаконения, патриарх Алексий с синодом объявлял, что он не потерпит нарушения божественного и церковного права со стороны областных или столичных судей (παρά των θεματικών ή πολιτικών δικαστών).[2304]

В гражданских спорах между духовным лицом и мирянином имело силу после Юстиниана правило,[2305] что дело должно разбираться на суде той стороны, к которой принадлежит ответчик. Лишь тогда, когда мирянин-ответчик давал согласие на разбор дела у епископа, последний постановлял решение. В этом последнем случае епископ пользовался, собственно говоря, властью третейского судьи, способной иметь приложение даже тогда, когда истец и ответчик (обе стороны) были миряне.[2306] Впрочем, рано обнаруживается тенденция превратить это третейское право в настоящую судебную власть. В связи с ней видим попытки причислить к области церковных дел, не подлежащих светскому суду, все религиознонравственные отношения, как-то: вопрос о брачных препятствиях, разрешении и расторжении браков, а также о благотворительных учреждениях, Желание встать в соответствие с этой тенденцией оказывается уже в Эпанагоге,[2307] император же Алексей Комнин прямо постановил в 1086 г., чтобы все дела брачные и касающиеся душевного спасения судимы были духовными судьями.[2308] Впрочем, в этих делах продолжали пользоваться юрисдикцией, как до Алексея, так и при Алексее, и светские судьи, которые иногда полагали даже решения, противоречившие решениям духовного суда.[2309]

Решались дела в дикастирии епископа, в митрополичьем и патриаршем синоде,[2310] при личном участии епископа, митрополита и патриарха, или через уполномоченных;[2311] на епископа апелляция шла к митрополиту, на митрополита к патриарху, но на решение патриарха, подобно тому как и на решение императора, апелляции не допускалось, возможен был только пересмотр (άναψηλάφησις).[2312]