Эротические забавы Константина Мономаха представляют интерес не только в смысле характеристики его личности, но также потому, что они имели политическое значение, отразились на экономическом состоянии государства и стояли в связи с некоторыми из народных возмущений против Мономаха.
Возвышение Склирены дало возможность усилиться при дворе ее родственникам, во главе их брату Склирены, Роману Склиру. Родственникам Мономаха, рассчитывающим нераздельно управлять им, и прежде всего его сестре, Евпрепии, это не могло быть приятно и их неудовольствие нашло исход в протесте, который заявляла Евпрепия, начиная с той минуты, как Мономах решился вызвать Склирену ко двору. Протест не ограничился придворной сферой. Связь Мономаха со Склиреной, оскорбительная для нравственного чувства подданных, вызвала возражения со стороны представителей нравственности — подвижников, и о монахе Студийского монастыря Стифате известно, что он был противником этой связи, хотя его укоризны не имели успеха. Но и этим не ограничилось. Недовольство проникло в народную массу, причем, можно думать, не без влияния оставались слухи, распространенные кем–нибудь из лиц близких ко двору и знакомых с действительным положением вещей, всего вероятнее приверженцами Евпрепии, рассчитывавшими произвести давление на Мономаха с помощью народа и побудить его удалить Скли–рену. Не подлежит сомнению, что у Мономаха была мысль возвести с течением времени свою фаворитку на императорский престол. Мысль эта не укрылась от Евпрепии и ее партии. Кто–нибудь из этой партии, зная упроченную временем привычку византийцев к Македонской династии, мог воспользоваться добытым сведением и распространить слух об опасности, грозящей царицам от Склирены. 9 марта 1044 г. Мономах отправился в сопровождении свиты из своего дворца в храм Спасителя в Халке с намерением проехать оттуда в храм св. 40 мучеников, память которых в тот день праздновалась. По пути в Халку вдруг в толпе раздался голос: «Мы не хотим иметь царицей Склирену и не допустим, чтобы через нее умерли наши матушки (|iawat), порфирородные Зоя и Феодора». Толпа заволновалась и хотела схватить царя. Смятение было укрощено лишь тем, что Зоя и Феодора, выйдя на балкон, стали успокаивать народ. Мономах возвратился во дворец, отложив до другого времени посещение храма св. мучеников.[696]
Усиление при дворе партии Склирены было также одним из побуждений к возмущению Маниака. Георгий Маниак был личный враг Склиров. Имения его лежали в феме Анатолике, по соседству с имениями Склиров, и между соседями часто происходили столкновения. Роман Склир довел свою вражду до того, что, желая нравственно унизить противника, опозорил его жену. Так как вторая жена Константина Мономаха была дочерью Склира, то нет ничего невероятного, что и он принял участие в этой вражде двух домов.[697]
Вступление на престол Мономаха застало Маниака в Италии, куда он был отправлен Михаилом Калафатом. Роман Склир, опираясь на свое влияние при дворе, достиг того, что Маниаку была послана отставка и на его место назначен в Италию византиец, про–тоспафарий Пард. Решение состоялось в августе 1042 г., а в сентябре Пард прибыл уже в Италию. Положение Маниака было крайне щекотливое: он знал, что это — только первый шаг со стороны врагов, захвативших в свои руки силу, впереди можно ожидать еще худшего. В этой крайности он не нашел ничего лучше, как выступить конкурентом Мономаху и искать престола. Личная храбрость Маниака, который своим гигантским ростом, львиной силой и громоподобным голосом внушал ужас неприятелю и не иначе сек мечом, как разрубая до половины туловище неприятеля, популярность, приобретенная храбростью в среде войска, наконец, сознание превосходства перед Мономахом, все это заставляло его смело идти навстречу судьбе. Маниак захватил Парда вместе с деньгами, которые тот с собой привез, умертвил его и провозгласил себя императором. До февраля 1043 г. он оставался в Италии, а в феврале, посадив войска на корабли, переплыл к Диррахию и оттуда переправился к Фессалонике, под стенами которой пробыл два дня.[698] Испуганный Мономах сначала сделал попытку склонить Маниака добровольно сложить оружие и грамотой обещал ему всевозможные милости. Но Маниак обещаниям не поверил. Тогда отправлено было войско под предводительством евнуха Стефана Севастофора, в звании стратига–автократора. Маниак встретил это войско и сразился. Хотя царская армия была многочисленна, однако же она не могла устоять против отрядов Маниака, впереди которых постоянно был сам Маниак, одним своим видом парализовавший в противниках желание сражаться. Ряды царских войск расстроились и поворотили тыл, Маниак стал их окружать и отрезать отступление. В эту минуту неизвестно кем[699] пущенная стрела поразила Маниака в правый бок, он упал с лошади, враги сейчас же его окружили и отрубили голову, с которой потом евнух Стефан совершил свой триумфальный въезд в столицу.[700]