Византийское миссионерство

В нач. VII в. политика «государственной» христианизации продолжалась. В 619 г. император Ираклий обратил «гуннского» вождя Органа. Подробный рассказ об этом обряде содержится у патриарха Никифора: «Владыка народа гуннов вместе с окружающими его вельможами и телохранителями прибыл в Византий и попросил императора просветить его в христианской вере (μυεΐσθαι δέ τα Χριστιανών). Тот радостно принял его, а ромейские вельможи усыновили в божественной купели гуннских вельмож, супруги же их — жен этих [вельмож]. [Варваров], просвещенных в божественном, он почтил Царственными дарами и титулами, их предводителя удостоил чина патрикия и благожелательно проводил в гуннские пределы»[332]. Согласно Иоанну Никиускому, родственник и преемник Органы Куврат «был крещен в городе Константинополе, и в детстве принят в христианскую общину, и вырос в императорском дворце… И после того как он получил дарующее жизнь крещение, он победил всех варваров–язычников при помощи доблести святого крещения»[333]. В составе так называемого Малоперещепинского клада, который принадлежал какому‑то номадскому вождю 2–й пол. VII в., сохранился литургический дискос с вензелем императора Ираклия и греческой надписью Κούβρατος πατρίκιος («Куврат патрикий»). Этот предмет явно был подарен Куврату в миссионерских целях. Греки рассчитывали, что крещеный правитель будет применять подарок по прямому христианскому назначению[334]. Впрочем, смысл миссионерских подарков мог не «прочитываться» варварами. Это же относится и к христианству в целом: его восприятие неофитами отличалось от того, что пытались втолковать им миссионеры. Здесь можно вспомнить, как жившие на Дунае в V в. гунны именовали Феотима, епископа города Томы, «римским богом» (Sozomeni VII, 26, 6).

Ираклий[335] пытался обратить и Кавказскую Албанию, никогда, заметим, не принадлежавшую Римской Империи. В 628 г. после разгрома Персии Ираклий встретился с агванским (азербайджанским) князем Варазом Михранидом. По некоторым сообщениям, этот правитель уже был христианином, но монофиситского толка, по другим же сведениям, он являлся зороасгрийцем и принял крещение от Ираклия[336].

Но в целом средневизантийский период характеризуется уменьшением удельного веса дипломатии сравнительно с силовыми методами. Это наблюдение применимо и к миссии. Так, первое свидетельство массового обращения военнопленных можно найти в загадочном и легендарном Житии Панкратия Тавроменийского (BHG, 1410—1412). Время создания памятника определяется как VIII в., а его малограмотный язык выдает «популярное» происхождение; легенда, лежащая в основе Жития, зародилась на Сицилии, но окончательная конституция текста произошла, по–видимому, уже в Константинополе[337]. Сюжет этого памятника разворачивается главным образом вокруг сицилийского города Таормина, действие помещено в апостольские времена, однако многочисленные анахронизмы указывают на куда более позднюю эпоху. Самый важный из них — описание войны сицилийцев с народом «аваров», притом что первое появление на исторической арене реального кочевого народа с таким этнонимом относится к середине VI в. Действительно ли автор имел в виду аваров, вторгались ли когда‑нибудь эти варвары на Сицилию, — все это нас сейчас не занимает. Аварская проблема в Византии достигла пика своей остроты в первой четверти VII в., и к этому времени, скорее всего, следует привязать зарождение той легенды, о которой пойдет речь ниже.