Византийское путешествие

Описывая эти события, Дмитрий Кидонис заявляет, что турки «разрушали города до основания, оскверняли церкви, грабили могилы и заливали округу кровью», а югославский историк Георгий Острогорский замечает, что Никея пала после «героической борьбы». Когда арабский путешественник Ибн Батута проезжал в 1333 году через город, он увидел его безлюдным и покинутым. Еще б́ольшую путаницу вносит известие об основании в 1333 году в Никее (или Изнике, как мы теперь должны ее называть) старейшей османской мечети. Что же нам делать с этими очевидными противоречиями? Как свести их воедино, последовательно изложив материал? У нас нет никаких оснований сомневаться в рассказе Ибн Батуты, который все видел собственными глазами, и поэтому можно сказать, что в 1331 году б́ольшая часть населения покинула город. Скорее всего, и после окончательной сдачи многие стремились под защиту Константинополя. Византийские источники XIV века упоминают об огромных потоках беженцев из Азии. Через несколько месяцев после визита Ибн Батуты Орхан начал восстанавливать и заселять опустевший город. Турецкое завоевание произошло только что, поэтому большинство «новых» жителей было православными греками. Вероятно, часть «старых» жителей возвратилась, привлеченная успешным правлением Орхана и религиозной терпимостью, да и кто бы не предпочел жизнь в динамично развивающемся и расширяющемся эмирате прозябанию в умирающей империи?

Процесс мирной ассимиляции продолжался, и в 1339 и 1340 годах патриарх Константинопольский, удрученный известиями о том, что никейские христиане целыми группами переходят в ислам, обратился к ним с посланиями, призывая подумать о спасении души. Но тщетно: вместо этого многие предпочли спасаться от хараджа – подушного налога, который были обязаны платить все христиане, проживавшие на османской территории. Из этих переменивших веру византийцев и происходит б́ольшая часть нынешнего населения Вифинии. Византийская Никея умирала постепенно, и в этом затянувшемся диминуэндо нетрудно различить слабеющий с веками хор голосов, стремящихся выжить несмотря ни на что.

Феодор Метохит, умерший в 1332 году, прожил достаточно долго, чтобы услышать о падении Никеи. Он посвятил ряд ламентаций осмыслению потери Анатолии, но в конце концов впал в отчаяние, ибо не мог найти объяснения случившемуся. Почему Господь оставил империю? Конечно, греки – великие грешники, однако Феодор никак не мог поверить, что они заслуживают столь ужасного наказания. А если взглянуть на ситуацию под другим углом: может быть, причиной стала добродетель турок? Как ни странно, Метохит отдает должное этой идее и вынужден описывать турок (он упорно именует их скифами) как простой и свободный народ, не испорченный цивилизацией. Прочитав его сочинения, невозможно понять, как под управлением сельджукских султанов турки создали процветающую городскую цивилизацию, столь же изощренную и подверженную разложению, как и ее византийский двойник. Изображение Метохитом турок – это историческая беллетристика, составленная из упоминаний о скифах на страницах Гомера, Геродота и других античных авторов. В сущности, перечисление природных турецких добродетелей удивительно напоминает восхваление Платоном Спарты и выглядит столь же неубедительно.

Метохит был благочестивым христианином, однако в конце жизни ему пришлось искать прибежище у языческой богини судьбы, слепой и капризной Фортуны, а не у христианского Бога, неравнодушного к делам людей. Империи возникали и исчезали, ассирийцы уступали дорогу персам, персы – македонцам, македонцы – римлянам, и «эти события совершались попеременно, по прихоти времени и судьбы. Нет в человеческих делах ничего постоянного, нет вечно неизменного». Если в этом холодном осмыслении и было какое-то утешение, то исключительно интеллектуального свойства. В жалобах Метохита сильнее всего звучит нота личной утраты. Анатолия была его «матерью-кормилицей», однако ей, оказавшейся на смертном одре, он был уже не в силах ничем помочь: