Византийское путешествие

Мечеть Аладдина стоит на гребне овального холма, некогда представлявшего собой крепость Конью и древнюю насыпь, на которой располагалось поселение. Ниже ее, по ту сторону оживленной дороги, находится медресе Каратай. Вот где разочарование уступает место восторгу! Мраморный портал дает представление о сельджукском эклектическом стиле в его самой роскошной и изощренной разновидности. Центральные двери ограничивают прижатые к ним спиралевидные колонны со стилизованными коринфскими капителями, приводящими на ум поздние римские и византийские образцы. Эти колонны, в свою очередь, соседствуют с панелями, покрытыми геометрическим орнаментом, который не был бы лишним на фасаде фригийского храма. Над дверью расположена ниша, выполненная в сдержанном варианте стиля «мукарнас» – множество миниатюрных ниш с растительными мотивами, обрамленных слабо намеченной аркой. Верхняя часть портала представлена тремя затейливо исполненными рельефами, прочее пространство занимает великолепный резной узор из переплетений белого и серо-голубого мрамора. Простое перечисление подробностей вряд ли способно передать совершенство портала медресе и впечатление от его орнаментальной роскоши. Честно говоря, трудно найти другой пример более яркого сочетания столь далеких друг от друга частей. Здесь соединилось, казалось бы, несоединимое – исконные центральноазиатские и анатолийские мотивы с самыми изощренными способами выражения персидского, арабского, армянского и византийского стилей.

Открывая вход в медресе, портал оказывается в буквальном смысле слова дверью «просвещения». «Медресе» обычно переводят как «школа Корана», но такое толкование слишком узкое для этого уникального учреждения, где помимо Корана изучали философию, медицину, математику и астрономию. И если сам институт медресе не является изобретением сельджуков, то именно они довели это учебное заведение, включая и его архитектурную форму, до совершенства.

Внутреннее убранство медресе Каратай – один из самых замечательных образцов дошедших до нас памятников исламского искусства. Оно свидетельствует о том, что сельджуки видели в поэзии незаменимую помощницу учения. Посетитель входит в здание чуть сбоку, через купольную прихожую в одном из углов строения, что подготавливает его к торжественному виду центрального пространства, состоящего из огромного квадратного зала с фонтаном, покрытого куполом в двенадцать метров диаметром. В дальней стороне зала, за фонтаном, расположен айван – сводчатое, открытое с одной стороны помещение, восходящее к двухтысячелетней давности дворцам парфянских царей. Но главное чудо этого места – фаянсовые изразцы, устилающие купол, айван и верхние части стен. Паруса, поддерживающие купол как раскрытые веера, нефритового, белого и черного цветов; поверхность купола покрыта переливами бледно-бирюзовых сплетений, которые перемежаются протуберанцами, напоминающими солнечное сияние или цветок хризантемы. И кажется, что это убранство призвано быть зеркальным отражением безмятежного течения всевозможных оттенков умозрения.

Последствия одного убийства

В медресе Каратай сейчас находится Музей керамики города Конья, и хотя сам по себе музей этот очень хорош, никто не покидает его, не взглянув на выставленные в боковой комнате археологические находки из дворца Кубадабад. На стене висит план реконструкции дворца, свидетельствующий о том, что задуман он был в чисто персидских традициях. На протяжении всей истории сельджукского султаната персидская культура играла в нем колоссальную роль, а фарси был языком политической элиты и литературы.

Поражают скромные размеры дворца. Акцент сделан, скорее, на уюте и возможности получить наслаждение, чем на подавляющей зрителя демонстрации власти. Посреди Кубадабада находился небольшой дворик, в который открывался айван. За айваном, служившим, несомненно, залом для приемов, находились личные покои султана и его близких, а дальше шла широкая терраса с глядящим на озеро павильоном. Идеальное убежище от испепеляющего жара анатолийской равнины, но подлинное сокровище этого дворца – его изразцовое убранство.