Визажист

Тишине пришел конец, когда мать встретила его. Это существо звали дядя Рома. Мать до последнего скрывала, что имеет отношения на стороне. Когда она со мной заговорила о них, я едва сдержала гнев. Мне прекрасно была известна ее наивность, при которой редко когда выбор бывает верным и безопасным. Как же я была права! Дядя Рома представлял собой пересидка, покрытого наколками, вечно «на понтах». Оказывается, он недавно освободился и жил в своем частном доме, оставшимся ему от матери. Когда дядя Рома переехал на свою беду к нам, этот дом превратился в дачу. Невысокий, худой, безобразный, неухоженный. И снова любитель выпить, притащить домой «братву», но до наглых выходок пока не доходило. Я сразу же от него отгородилась стеной, когда поняла: говорить с ним не о чем, смотреть не на что, зато следить за ним нужно постоянно. Мать опять терпела. Она терпела сперва лишь его попойки, потом пошли рукоприкладства (причем, я могла утром увидеть ее с синяком). Дома стали собираться не весть кто. Одни из его дружков, такого же опыта жизни, решил приударить за мной. Дядя Рома мне этого Семена всячески рекомендовал – повзрослеешь, замуж за него выйдешь. Мне в ту пору было уже 17 лет. А там Сема – слепым позавидуешь! Настал момент, когда я поняла, что с меня хватит!

Как это произошло. Дядя Рома любил нас заставлять по выходным дням ездить с ним на дачу с его компанией. Там были алкаши, пересидки и моя, уже начавшая обильно выпивать, маманя. Напиваясь, он любил представлять мою мать словами «РСП» – разведенка с прицепом. Я в тот вечер снова услышав это, поправила его: «Она не разведенка с прицепом. Она вдова. Овдоветь она может и снова. Хотя вы и не расписаны».

Он разозлился, погрозил мне, пообещал «позже поговорить». Позже он уже рассказывал, какая я сука святому Петру. Как-то он разглагольствовал со мной об Александре Македонском. Ничего интересного и нового он мне не сообщил, но мне понравилось его желание «хоть немножко пожить его судьбой». Немножко я ему устроить смогла. В этот момент я подумала, что меня наверное сопровождает по жизни что-то темное, что-то из другого мира. Как-то, словно по воле Сатаны, я нашла на полке с книгами в кабинете биологии, на перемене, брошюру: «Ядовитые растения России» Пикунова. Весь урок я ее читала. И тут, на шестидесятой странице он – Veratrum. В России он известен под именем Черемицы Лобеля. В конце описания растения – самое судьбоносное для дяди Ромы:

«Растение ядовито! При отравлении дыхание и пульс замедляются, наступает расслабление скелетных мышц, сменяющееся судорогами. Корнями Черемицы Лобеля был отравлен Великий полководец Александр Македонский».

Я узнала его на картинке. Это сорняк, которого до пояса на даче. Больше всего его у леса. Ну, думаю, дядя Рома, я исполню твое неосторожное желание!

И вот, дача! Огород, овощи и жаренный шашлык. Сема, ходит за мной, как куропатка за преподобным Паисием Святогорцем. Еле как от него отделалась! Около леса я выкопала корневище. Почистила его от кожуры, нарезала мелко-мелко, потом выжала в бутылек из под глицерина, сок. Получилось много и с мякотью. Отчим возился около мяса, а Сема стругал овощи на салат. Я сидела рядом с пакетом нарезанных корней Черемицы и выжидала момент. Салат состоял из огурцов, помидоров, листьев салата, лука. Нарезая овощи, Сема признался мне, совершенно трезвый:

–Я тебя люблю, Ева. Я знаю, что ты никогда не предпочтешь такого, как я, но ты должна знать. Слушай сейчас. Я потом не смогу это сказать, потому что не решусь! Я готов понять твой отказ и больше никогда не появляться в твоем доме. Тебе семнадцать, мне двадцать шесть. Ну а что поделать! Сердцу не прикажешь…

Этому человеку предстояло умереть сегодня. Так что я не ощутила себя набоковской Лолитой, не надейтесь. Я ждала одного – момента!

–Я верю тебе, – ответила я. Но подбежала мама и отвлекала нас своей болтовней. Пока Сема искал в доме растительное масло, я приправила салат смертью. Он вернулся и продолжил.

–Я как тебя увидел, только тогда понял, что не смогу тебя забыть.

Вот он уже пробует салатик. Вот и дядя Рома закусил им. Мама потянулась. Я, подскочив, ударила по руке. Она роняет вилку.

–Что с тобой?

–Комар! – ответила я. – Мам, можно тебя на минутку.

Я отвела ее и заняла разговором о всякой чуши, которая меня якобы заботила. Сема смотрел косо, думая, не сообщаю ли я матери о его признании. Нет. Не сообщила. Это для меня не играло никакой важности. Вообще-то я не собиралась его травить. Но как говорил Сталин: «Лес рубят – щепки летят!»