Визажистка

— Ну, что я тут того, сильно по нему плачу, — подумав, сказала Ленка, и, глядя на ее веселую, хитрую физиономию, Вера невольно улыбнулась.

А потом вздохнула: ничего себе, деньги не нужны! Несколько походов на базар за продуктами, а дальше — полная неизвестность.

Не подъезды ведь ей мыть, в самом-то деле! И не асфальт укладывать. Вот и мама постоянно спрашивает: ты, мол, как, подыскиваешь работу? Может быть, и правда на этих съемках понадобится какая-нибудь историческая консультация за умеренную плату? Или рискнуть и попробовать макияж кому-нибудь сделать? А почему бы и нет?

— Знаешь, Вер, что-то я тебя не понимаю. Странная ты очень. Тебе люди непыльную работенку предлагают, а ты кочевряжишься… Отличное ведь дело — визажистка, никакой ответственности, и никогда недостачи не бывает, — словно подслушала сейчас ее мысли Ленка. — Кисточкой помахала — и готово дело! А если не понравится, скажи: вы ничего не понимаете, от моды отстали, в Париже все сейчас под глазами себе зеленой краской мажут. Тебе там и делать ничего не надо, только деньги загребай.

— С одним маленьким исключением: я этим делом никогда в жизни не занималась! — уточнила Вера.

— Ну и что? Что тут такого? — даже вскочила от возбуждения со стула Ленка. — У тебя с первого раза нормально получается! Скажешь, на курсах не училась? Училась! Книжек и журналов не читала? Да у тебя этого добра — вон, полные ящики! Чего еще-то?

— Но у меня и косметики никакой нет. Чего ты, из меня посмешище хочешь сделать?

— Ух ты, какие мы гордые! С косметикой решим. А ты пока сходишь вроде бы как на поглядку. Послушаешь, прикинешь, что к чему, с умным видом. Там же пока будут только переговоры. Вот и нужно с самого начала в дело встрять, чтобы потом им уже деваться от тебя было некуда.

Вера прикинула: вообще-то улица Тараса Шевченко — это как раз по дороге к базару.

Почему бы и не заглянуть на всякий случай в офис, вдруг и правда какая-нибудь работа обломится?

Все лучше, чем ходить по объявлениям, где каждый второй пытается тебя заставить распространять какие-нибудь пилюли или продавать газеты.

— Слушай, Вер, а ты сейчас для тренировки себе глаза покрась и — вперед! Хоть шапочку человеку по-человечески отнесешь.

Через каких-то полчаса после этого разговора Вера стояла на заснеженной автобусной остановке, пряча нос в воротник старенькой дубленки. Поднялась метель, от которой Вера безуспешно пыталась укрыться за газетным стендом, начиная тихо проклинать себя за слабость и сговорчивость, но еще больше Ленку, и ее Павла, и Вовчика, а заодно Клементьева С.В. вместе с Лерой и весь белый свет. Как назло, перед глазами оказалась колонка криминальной хроники, и Вера еще сильнее содрогнулась, уже не только от холода.

С одной фотографии на Веру смотрело совершенно ужасное лицо с открытым ртом, а точнее — застывшая маска неизвестного убиенного мужчины, который овалом лица и залысинами на широком лбу кого-то ей напоминал, кого-то из древних…

Вера помотала головой, отвернулась, но искоса жуткое лицо с провалом рта еще больше было похоже на античную театральную маску — символ трагедии.

Некоторые ученые считают, что древние греки были самой жизнерадостной нацией из когда-либо существовавших на земле. Но интересно, почему тогда именно у них возникла трагедия и стала любимым народным зрелищем?

Клитемнестра, безжалостно зарубившая топором своего мужа и его любовницу.

Орест, убивающий мать, которая молила о пощаде, рассказывая, как он в младенчестве сладко засыпал у нее на груди.

Иокаста, повесившаяся в спальной комнате прямо над супружеским ложем…

Эдип, с громким воплем выкалывающий сам себе глаза…

Слава Богу, подошел автобус, и Вера оторвала взгляд от газетного стенда… И зачем только она так долго смотрела на это лицо?

Недалеко от дома номер три на улице Тараса Шевченко Вера невольно обратила внимание на двух странных типов, которые топтались под голым заснеженным деревом и о чем-то оживленно переговаривались между собой.

«Какие-то наемники», — подумала Вера, невольно убыстряя шаг.

Один из них не по сезону был одет в весеннее элегантное пальто, черную шляпу с большими полями, надвинутую на лицо, на котором все равно можно было разглядеть узенькие солнцезащитные очки. Другой, в ярко-красной куртке, что-то с итальянским темпераментом втолковывал товарищу, размахивая во все стороны руками в кожаных перчатках с высокими, мушкетерскими, раструбами.

Вера только недавно видела по телевизору фильм, где убийца, душивший в ванной свою жертву, предварительно надел примерно такие же перчатки, чтобы не оставить следов.

— Чего стоишь? Иди сюда, — вдруг махнула в ее сторону рука в перчатке, и только тогда Вера узнала в опасных типах своих недавних знакомых. В шляпе и черных очках Павел был просто неузнаваем.

— Пришла? — нисколько не удивился ее появлению Борис и с озабоченным видом посмотрел на часы. — Вот и хорошо, как раз пора. С этими воротилами бизнеса нужна точность до секунды, они это любят.

Павел молчаливым кивком поблагодарил Веру за шапку, торопливо сунул ее в сумку, но ничего больше не сказал и не спросил.