Визбор

Улица Охотный Ряд (в старину — средоточие торговавших битой на охотеи живой птицей купеческих лавок, символ московского торгового изобилия) находится недалеко от визборовского дома. Когда поэт выходил из своего парадного на улицу (а был ещё чёрный ход во двор), он видел в начале её здание «Метрополя», стоящее в расположенном перпендикулярно по отношению к Неглинной улице Театральном проезде, а уж Театральный проезд переходил в Охотный Ряд. Пеший путь от дома до Охотного Ряда занимал всего минут десять-пятнадцать. Так что для поэта Охотный Ряд был в самом деле частью своей,домашней Москвы — даром что находился рядом с «государственными» местами — Кремлём и Красной площадью. Называя его «перекрёстком ста пятнадцати морей», Визбор, уже повидавший страну и имеющий опыт журналистских командировок (о них мы подробно поговорим в следующей главе), подразумевает то, что именно сюда он возвращается из всех своих вояжей. Здесь ощущается и полемическая отсылка слушателя к журналистскому штампу советской эпохи «Москва — порт пяти морей», возникшему с появлением канала им. Москвы. Мол, морей, которые связывает собой мой город, на самом деле не пять, а гораздо больше…

Спустя год после написания песни название Охотный Ряд с карты Москвы исчезнет: вместе с Театральным проездом и Моховой эта улица будет объединена в проспект Маркса — со строго взирающим с постамента самим «основоположником». Однокашник Визбора по институту Борис Вахнюк, метко назвавший песню «Охотный Ряд» «готовым сценарием двухминутного — по хронометражу — пёстрого и красочного фильма об одном из уголков Москвы», досочинит шутливое продолжение её: «Гранитный Маркс с косматой бородой / На свой проспект уставил хмурый взгляд… / Прощай же, бывший, но по-прежнему родной, / Охотный Ряд, Охотный Ряд». Визбору Вахнюк эти строчки напел и сказал, что они — «народные», но тот, конечно, догадался, кто автор.

К новому названию улицы постепенно привыкнут, и вскоре песня станет восприниматься как своеобразное «ретро». Но Визбор-то имел в виду живое имя! К счастью, историческое название впоследствии вернётся; жаль только, что Юрий Иосифович об этом не узнает…

Итак, они поселились. Можно налаживать жизнь, заводить свой семейный уклад. Но для начала нужно было преодолеть состояние неустроенности, ибо создание семьи требовало заработка — тем более что Ада была, как говорится, в положении. Юрий начал искать работу. Это оказалось непросто. Удача улыбнулась в Доме радио на Путинках, на Пушкинской площади. Всё-таки Визбор был, во-первых, радистом — то есть в каком-то смысле уже радиопрофессионалом, пусть даже пока и не журналистом. А во-вторых — он умел петь и играть на гитаре и свои таланты тут же, в редакции, продемонстрировал. Главным редактором работала бывшая фронтовичка, комсорг зенитного батальона, Александра Денисовна Беда, шумную молодую команду которой в коллективе звали, согласно её фамилии и характеру, «бедовой». Во вчерашнем сержанте она сразу разглядела полезного человека: такие ребята нужны. Ведь и радио в ту пору менялось, становилось менее казённым и более живым.

В начале оттепели, в 1956 году, на радио возникла Главная редакция вещания для молодёжи. Советский Союз готовился к проведению Международного фестиваля молодёжи и студентов; он состоится в Москве летом 1957 года. Фестиваль заметно пошатнёт «железный занавес», отделявший страну от внешнего («капиталистического») мира, по отношению к которому советская идеология усердно культивировала образ врага. Молодые жители СССР увидят своими глазами, что на Западе живут такие же люди, как и здесь, «а может, ещё и получше», как пошутил однажды по сходному поводу Высоцкий. Фестиваль имел, правда, и оборотную сторону: ни для кого не было секретом, что весной следующего, 1958 года в СССР на свет появились многочисленные «дети фестиваля» — младенцы с тёмной кожей… Но в целом это было событие эпохальное, сильно повлиявшее на менталитет советской молодёжи. Конечно, руководящие партийные товарищи внимательно следили за тем, чтобы радиовещание для юных граждан было направлено в «правильное» идеологическое русло.

Сразу же после демобилизации, в октябре 1957 года, Юрий Визбор становится внештатным корреспондентом молодёжной редакции. В августе 1958-го его берут и в штат — на должность редактора. С октября 1959 года до марта 1961-го — опять внештатник. А затем — снова в штате, в должности корреспондента отдела передач для молодёжи. Работа ему нравилась. «Я всегда, — признался он однажды, — стремился к тому, чтобы плоды своей работы ощущать немедленно». С возрастом он всё чаще будет вспоминать ироническую мысль Эйнштейна о том, что человек с таким желанием должен стать сапожником. В этом нет, конечно, ничего обидного для сапожника: речь лишь о том, что существуют на свете занятия — научные, литературные, педагогические, — плоды которых становятся заметны нескоро.