Вижу судьбу

– Как ты вышла замуж? И почему за цыгана?

Она всегда в ответ смеялась:

– Вырастешь – сама поймешь. Если б я не вышла за цыгана, у меня бы не было такой вот черноглазенькой Азы.

Мама никогда ничем не болела, а умерла мгновенно: тромб оторвался. Этого предупредить было нельзя. Ей было всего 32 года: жить бы еще и жить… Младшему ребенку было всего три…

Только со временем я поняла: почему моя бабушка – большой души человек, мудрая, добрая, отзывчивая, которая никогда никому ни в чем не отказывала – была так против брака родителей. Она увидела, что папа рано станет вдовцом, что ему будет очень трудно, что никогда не утихнет его боль, что другую женщину сердце не примет, и хотела изменить его судьбу. А потом поняла, что этого сделать нельзя: что на небесах предначертано, того не изменить…

Мамин отец уже умер, а бабушка – мамина мама, до сих пор жива. Мы все ее очень любим, а она – нас. У бабушки уже не только внуки, а десять правнуков и одна праправнучка! Мы часто ездим к ней в Новороссийск. Она радуется и шутит:

– Какая же я была глупая, что родила только одну дочь!.. Это сколько же у меня детей и внуков могло быть от нескольких детей? Вот прислал бы каждый по сто рублей – у меня пенсия была бы как у президента!..

Папе сейчас 62, он так и остался вдовцом. Представьте, как трудно было ему поднимать пятерых детей – он был нам и отцом и матерью и дал нам столько заботы, ласки и любви, что мы никогда не чувствовали себя сиротками. При этом он очень требовательный, строгий. И не только к нам, но и к себе: мы никогда не видели посторонней женщины у нас в доме. Когда мама умерла, родственники и друзья часто подступали к отцу:

– Ну, что ты так маешься? Да отправь половину детей к теще и тестю в Новороссийск: пусть помогают. А можно и всех по родне раздать. Хоть на время. Жизнь ведь не кончается: еще женишься, еще дети будут…

Папа всегда в ответ показывал раскрытую ладонь:

– Как мне их разделить? Какие пальцы важные, а какие – нет? Скажите, какие пальцы я могу у себя отнять? Смогу без них счастливо жить дальше?..

На отца так давили, что он не выдержал и ушел с нами из материнского дома на квартиру. Конечно, стало еще труднее, но больше никто со своими советами – разлучить нас – в наш дом не совался.

Папа за нас всегда сильно переживал. Он понимал:

– Как говорится, без отца дети – сироты, а без матери – круглые сироты. Как бы я ни старался, все равно вам мать не смогу заменить. Но запомните: если в богатой семье ребенок сделает что-то не то, – этого не будет видно, потому что родители все прикроют, а вы у меня, как на ладони: даже маленькое пятнышко будет заметно… Старайтесь так жизнь прожить, чтобы пятен не было, и никто бы на вас не показал пальцем.

Повзрослев, мы со старшей сестрой не раз говорили отцу:

– Мы все вырастем, вылетим из гнезда, а ты останешься один. Тебе нужно свою жизнь устраивать.

– Женщину найти не сложно, – отвечал он, – а вот жену…

И папа так и не женился. До сих пор весь дом мамиными фотографиями уставлен. Он оказался однолюбом.

Моя семья

У меня часто спрашивают, в особенности журналисты, – когда открылся мой дар? Как я это почувствовала?

Ничего не «открывалось» в одночасье. Ничего я не «чувствовала» – я просто это знала, это всегда было со мной. В детстве я не себе удивлялась, а другим: почему они этого не видят, почему не чувствуют? У меня тогда еще не было никаких практических знаний, но уже были абсолютно точные ощущения. Я просто ВИДЕЛА. Или ЧУВСТВОВАЛА. Бывает, человек проходит, а от него покойником пахнет, – мне аж плохо делается. Бывает, в дом войдешь, – а там тот же запах. И я знала, что скоро в этот дом придет горе… Поначалу ужасно этого боялась, оббегала такой дом десятой дорогой, но потом поняла, что это закон жизни: кому-то предначертано жить, а кому-то приходит время уходить… Приняла это и стала относиться спокойно.

Так уж получилось, что я рано повзрослела: с тринадцати лет на мне было все хозяйство, забота об отце и младших, – старшая сестра рано вышла замуж и стала жить отдельно. Вот так у меня началась жизнь взрослого человека. Младших братьев я считаю по сути своими детьми, понимаю, если у них что-то не так, – я виновата: плохо воспитала… Если что-то хорошее – и моя заслуга в этом есть.

Но это понимание пришло позже. А тогда я ведь сама была девчонкой. Хотелось с подружками погулять, в кино сходить, книжку интересную почитать, но надо было и еду приготовить, и в доме прибрать, и постирать… На мальчишках одежда просто горела! Так что я и шить, и штопать, и вязать, и вышивать, – все могла, ни минуты без дела не сидела. Мне всегда так хотелось, чтобы младшенькие выглядели не хуже других! Пусть не в обновках, так всегда в чистеньком. И себе платье новое из маминого перешью, кружевами украшу или бисером узор вышью, – красота!