Вижу тебя насквозь

Надя остановилась, у неё даже шея покрылась красными пятнами. Она приоткрыла свои чудесные губы, блестящие от розового блеска, и который хотелось слизать, но тут же закрыла.

– Вот и хорошо, искусство полезно для саморазвития, – ответила она ему быстро и так же быстро пошла в перёд, поправляя его куртку, которая начала сползать с бедер.

– И это, по-твоему, искусство? – спросил Гера, показывая на что-то абстрактное впечатление, что скульптор просто кинул на землю кусок глины и так это и затвердело. И напоминало больше лепешку рогатого животного

– Он автор – он так видит, – попробовала Надя заступиться.

– Кусок говна на дороге, – хмыкнул Гера, – уверен ей об этом не скажут.

– Говоргий! – послышалось противное с искажением его имени.

Виновница торжества блистала в сверкающем черном платье. Худая жертва пластической хирургии, но свято верующая, что «она красавица». Подлетела к нему, расцеловала, замарав помадой, и сделала пару селфи.

Гера криво улыбался, а потом хозяйка вечера полетела дальше в компанию журналистов. Он поморщился, отворачиваясь, замечая, как Надя отошла от него достаточно далеко. Она только укоризненно на него посмотрела, но затем направилась в другой зал.

– У тебя есть чем вытереться? – стирая красные следы с щек.

Надя порылась в маленькой сумочке, что была у неё в руках и подала пару влажных салфеток и снова как отдалилась.

– Ты ревнуешь? – догадался Гера, видя то, что она скрывает от него свою злость.

– Ни капли, – выпалила Надя, дернув головой, так что кончик её косы угодил ему в ладонь.

Гера чуть не застонал, пропустив волосы между пальцев и сорвав резинку, надел её себе на запястье.

– Что ты делаешь?

– Мой трофей на этот вечер.

– Ты как маленький ребенок, – буркнула она, но, кажется, не злилась. – И что они в тебе находят?

Надя явно имела ввиду «они» – «женщины».

Но Гере было это безразлично, единственный вопрос, который его волновал, это то, что Надя находит в нём?

Он знал, как действует его внешность, спасибо деду за хорошие гены, поэтому хотел бы, чтобы Надя видела в нём нечто большее, чем картинку.

– Наверное, тоже, что и ты, – уклончиво ответил Гера.

– Ты невыносимый, самовлюбленный, эгоистичный, злопамятный, дерзкий и…

Казалось, Надя могла перечислять бесконечно, но Гера и не отрицал, что в нём это есть. Но он же человек, а не Бог.

Она так увлеклась рассказами о его негативных сторонах, что не заметила, как они вошли в один из залов, где людей почти не было и искусственные ограждения, были похожи на стены неполного лабиринта.

Гера ухватил Надю за руку, утягивая за угол, что мог скрыть их от неожиданных глаз. Он прижал её к стене. Глаза Нади расширились от страха и неверия.

– Что ты… тут же люди! – смущенно пролепетала она, наверное, всерьёз думая, что он может сделать с ней что-то.

– Я никого не вижу, – склонился к ней Гера.

Одну руку упер в стену возле её головы и смотрел прямо в глаза.

– Скажи обо мне, что-нибудь хорошее и я тебя не поцелую.

– Ты в своём уме? – возмущенно зашипела Надя, хотела вырваться, но и второй рукой Гера перегородил ей путь.

Она вздрогнула, а Гера приподнял брови в немом вопросе.

– Ненормальный.

– Я предупредил.

Он коснулся её губ быстро с напором, потому что по-другому нельзя. Липкий блеск, как будто склеил их, и Гера попробовал его на вкус. Слегка сладкий, пахнущий клубникой. Надя толкнулась ему в плечи, попыталась отвернуться.

Но Гера уже не мог отпустить, его как ударной волной накрыло, ни звуков, ни запахов, только тепло от мягкого тела, чьё сопротивление ломается за секунды, но только для того, чтобы когда он отстраниться сказать:

– Наглый…

Гера усмехнулся и вновь поймал её припухшие губы своими. Рот измазался липким блеском, он съел его полностью, но ни капельки не насытился. Где-то на подкорке сигналом горело, что он переходит черту, срывает просто своим напором. Надя не может ему сопротивляться, может прогнуться. Если он захочет. Поэтому Гера отстранился. Щёки у Нади горели, гак и пунцовые губы.

Она уже ничего не говорила, но скорее всего не из-за страха нового поцелуя, а за реакцию своего тела. Потому что Надя сама видела по его брюкам, как Гера на неё реагирует.

У них это взаимно. Но Гера хотел, чтобы Надя сама себе в этом призналась, чтобы уже не смогла свернуть, чтобы не смогла его бросить.

– У тебя совсем нет совести, – отвернулась она, срывая с себя его куртку, – тебе она нужнее.

Гера тихо чертыхнулся, взъерошил на затылке волосы, сердце колотилось быстрее, чем на кардиотренировках.

– Ты вообще в курсе, где твой отец и моя мама?

Она быстро сменила тему, напомнив о земном и собственно, о том, чем они должны заниматься – сводничеством.

– Не пас его сегодня, – хрипло проговорил Гера.

Немного трудно было приходить в себя от осознания, что желанная добыча близка, но трогать нельзя.

– Они встретились с мамой, а потом отвел её в сторонку, и… я тоже не могла пойти за ними.

– Раз их так долго нет, значит, делом занимаются… – Гера осекся, заметив метнувший в него пытливый взгляд, и поправился, – мирятся.

Наде было неловко, она трогала своё лицо, в надежде остудить румянец.