Вижу тебя

– Мне нравится. Так шикарно и модно одновременно. – Она провела подушечками пальцев по кончикам моих русых волос.

– Всего несколько слоев, но, да, так лучше. Светлее. Кто знает, может, я нашла свой стиль. – Я сделала глоток, бургундское вино обожгло мне желудок. – Я застряла под дождем, пока ловила такси, поэтому и похожа на крысу.

– Выглядишь такой жалкой, но все еще смахиваешь на соблазнительную Селену Гомес, – говорит Дженни. – Не темноволосую, конечно. Все хорошо. Идеально – цвет темного меда. Фу, ненавижу этих натуральных сук. – Прошептала она последние слова, накручивая мои локоны на пальцы. – Знаешь, что? Сегодня вечером ты должна кого-нибудь закадрить!

К сожалению, эти слова она не прошептала. Черт возьми, она всегда ищет кого-то, кого можно подцепить.

Всегда.

Правда, подцепить желательно правильного парня. Кого-нибудь с Уолл-стрит или хирурга из квартала Верхний Ист-Сайд или же парня, которого мы знаем еще с колледжа, создавшего кучу всяких изобретений. Я не знала, кого или чего я, черт возьми, хотела, но все же, я продолжала попадать под убеждения Дженни.

Неужели, я не заслужила кого-то особенного? Достойна ли я кого-то особенного? Мог ли этот кто-то найти возможность поддержать меня во всех моих начинаниях?

И что, черт возьми, хотела бы я? Не имею ни малейшего представления.

Мне нужно было успокоить боль в животе, и я сделала приличный глоток вина.

Наблюдая, как моя мама прожигает жизнь после ухода отца, неспособная двигаться дальше, зацикленная больше на мне, чем на своей жизни. Слушая ее разговоры о жизни вместе с отцом – группы, волнение, преданные поклонники – который наполнил ее жизнь страстью, целью, это был своего рода манифест, который она составила, влюбившись в моего отца. Для меня та жизнь казалась такой странной, порхать туда-сюда среди всех этих музыкантов, но это была ее жизнь.

Теперь же, я словно сижу в первом ряду, наблюдая за жизнью матери после ухода отца. Ее жизнь до, в течение и после него, как разломанные детали из-под невпопад выбранных коробок пазла – абсолютно не соответствуют друг другу.

Что касается меня, то я хотела другого. Не ее прежнюю или теперешнюю, или любую другую жизнь, которую она когда-либо знала.

– Прошу тебя. Я ни с кем не была вот уже несколько месяцев, а тот парень хотел засунуть мне пробку в анал на первом свидании. Нет, спасибо.

Дженни сексуально втянула соломинку в рот, сделала глоток и поиграла бровями.

– Я серьезно, Чер, тебе может понравиться анальная пробка. С идеальным парнем.

– Возможно… после того, как я лучше его узнаю, чем просто один раз поужинаю.

– Э, не стоит так много знать о парне.

– Да что с тобой происходит? – попыталась я быстро сменить тему, запихивая все об анальной пробке в самый пыльный угол своего мозга.

– Ну, мой босс жирный, но платит хорошо, так что забей. Он заставляет меня носиться по всему городу, посещая один ресторан за другим в поисках заведений, которые он хочет проспонсировать на ресторанной неделе в Нью-Йорке. У него слюни начинают течь – так он хочет стать спонсором отеля. Я скоро взорвусь, как дирижабль Goodyear, посещая все эти места, в которых он хочет, чтобы я пообедала.

– Оу, бедняжка. Ты еще не швыряешься вторым завтраком в ресторане Бальтазар или бургерами в закусочной Минетта?

– На самом деле, швырялась. Меня не трахали неделями. Я набрала столько лишних фунтов.

– Бла-бла-бла, не хочу даже слышать об этом. У тебя кожа да кости, а мне нужно вращать педалями байка, как стриптизерша на шесте. Хотя на прошлой неделе, когда я была дома, смогла сбросить пару фунтов.

Дженни поднесла большой палец к щеке и погладила кожу, ее манера резко изменилась. В этом и заключалась ее изюминка – то она хамоватая, властная и самовлюбленная, то романтичная. Может, некоторые и говорили, что от нее попахивает нарциссизмом, но в душе она была очень хорошей.

– И как ты со всем справилась? Я должна была лучше следить за тобой, но на прошлой неделе, когда ты вернулась домой, мне показалось, что у тебя все хорошо. Может, я должна была приготовить для тебя суп или что-нибудь еще? Кнейдлах (прим. пер. суп с клецками)? Миш-маш (прим. пер. болгарский омлет)? Я позвоню бабуле и спрошу, как создать съедобный кулинарный шедевр.

Ее нежные, сияющие, абсолютно прямые черные волосы (благодаря парикмахерскому салону и тому зловонному химикату) обрамляли ее лицо, когда она крепко меня обняла, сжав так, что от ее любви мне трудно было дышать. Я выпуталась из ее объятий после того, как позволила ей сжимать меня чуть дольше, чем нужно.

– Грэм было уже 92, – сказала я. – Все в порядке. Она прожила долгую, наполненную впечатлениями, счастливую жизнь. И нет, не нужно беспокоить свою бабулю. Нет нужды прерывать ее недельный тур по игре Маджонг из-за какого-то супа.

– Между прочим, если я начну играть в Маджонг, сразу же звони в психушку. – Дженни постоянно беспокоилась, что может превратиться в типичного жителя Нью-Йорка из квартала Верхний Ист-Сайд, как ее мама.