Вижу вас из облаков

Таня увеличила фото. Здоровый румянец, вполне цветущий вид. Невозможно поверить, что спустя несколько дней молодую, красивую женщину сразит болезнь стариков. Какой-то сильный стресс? Но если так – случился он, скорее всего, уже после того, как был сделан снимок.

– Обычно, если командировка, фотографироваться некогда, – словно между делом пробросила Садовникова.

Митя резонно возразил:

– Не все встречи начинаются вовремя. Вот, почитай.

В подписи к фотографии значилось: «Жду, убиваю время, фоткаюсь, чтобы не умереть со скуки».

– И кого она, интересно, ждет?

– Таня, ну, какая разница? – укорил Митя.

Но Садовникова не сдавалась:

– Это ведь суббота, выходной день. И в Донском наверняка есть какие-то места интересные. Могли бы вместе поехать. Она ведь тебя и на работу брала иногда, и даже на массаж.

Мальчик нахмурился:

– Я просился. Но мама сказала: без вариантов. Значит, правда что-то важное, с детьми нельзя.

Интересно, а Максим в курсе?

Таня – к неприкрытой радости своего подопечного – дождалась, пока вечно хмурый отец явится после своих курьерских разъездов, усадила обоих ужинать. И пусть жареная картошка (как тактично выразился Митя) слишком зарумянилась, а в овощном салате то и дело попадались горькие кусочки – Садовникова опять забыла срезать попочки у огурцов, – мужчины не жаловались. Максим, поначалу вялый и раздраженный, подобрел, снисходительно похвалил:

– Тренируйся еще. Скоро хорошей хозяйкой станешь.

– Спасибо, но меня сия ипостась не прельщает, – усмехнулась Татьяна.

Но папашу (успел махнуть две или три стопки) уже понесло:

– Зря. Митьке мамку могла бы заменить.

– У меня есть мама! – в гневе выкрикнул мальчик.

Садовникова со всей силы пнула бестактного папашу под столом, но Максим, кажется, решил наплевать на все договоренности. Торжественно начал:

– Сын! Ты уже взрослый мужчина и должен знать. Не все болезни врачи могут вылечить…

На глазах мальчика блеснули слезы:

– Но мама мне обещала! Она скоро поправится!

– Конечно, поправится! – кинулась к нему Таня.

Обняла за плечи, увела в детскую. И долго, пусть не очень умело, но искренне успокаивала. Рассказывала истории (ими щедро снабжал новый Женин чудо-доктор Викентий Ильич), как пациенты и после десяти лет комы встают.

– Но я хочу, чтобы мама уже этим летом поправилась, – сонным голосом попросил Митя.

– Будем прилагать все силы, – пообещала Садовникова.

Ей самой очень хотелось, чтобы Женя действительно встала на ноги. И осталась с Денисом. Мальчика стал бы воспитывать красавец-авантюрист, а не его родной отец, поспешивший похоронить супругу и плевавший на горе сына.

Когда Митя наконец заснул, Таня сначала собиралась ехать домой немедленно, но передумала. Заварила себе чаю, подошла к телевизору, где Максим угасал над доброй порцией коньяка.

Увидев ее, он вскинул набрякшие веки и сурово выдал:

– Я все равно скажу ему правду. Нельзя всю жизнь мальцу мозг пудрить.

– Но в чем смысл? Зачем его надежды лишать?

– Затем, что перспектив нет. Скоро школа. Как-то устраиваться надо. Пешком он отсюда не дойдет, а я его возить не могу.

– И как вы думаете устраиваться? – вкрадчиво спросила Татьяна.

– С тещей буду говорить. Если не возьмет – тогда в интернат.

«Ох, когда жена твоя очнется – расскажу ей, как ты с сыном поступать собирался!» – мстительно подумала Садовникова. И резко спросила:

– Зачем Женя девятнадцатого июня в Донской ездила?

– Куда? – искренне удивился Максим.

– Город Донской, Тульская область.

– Это кто тебе сказал?

– Митя.

Безутешный супруг насупился:

– Вечно у него фантазии! И ты еще поощряешь!

– И все-таки?

– Девятнадцатого? Это какой день был?

– Суббота.

– Не ездила она никуда. На работе сидела. У них какая-то проверка нагрянула. С чего Митька взял про Донской?

Про фотографии Таня рассказывать не стала. Едко сказала:

– Что-то вы вообще ничего не знаете. А зачем Женя двадцатого четвертого июня отгул брала?

– К родителям моталась. Тещу к врачу возила.

– А из-за чего вы поссорились, когда она домой вернулась?

Максим взглянул в недоумении:

– Как мне еще было реагировать? Разве нормально женщине домой в два часа ночи являться? И на звонки не отвечать? Ясное дело: я психанул.

Таня взглянула на часы:

– Я, например, сегодня тоже раньше двух домой не попаду.

– Ну, ты свободная женщина. И делом занята была. А они с мамочкой своей чаи распивали, пока я тут колотился.

– Митя разве не в десять вечера спать ложится? – сладким тоном спросила Таня.

– Ну все равно ж. Надо дома быть. При ребенке, – отозвался он кислым тоном.

– Понятно.

Таня сухо пожелала спокойной ночи. До чего ее бесил этот мужчина! Даже не удержалась, сев в машину, и дала волю гневу. Вдавила газ, разогналась почти до двухсот. Еле вписалась в поворот, с трудом выровняла «Инфинити», сбросила скорость. Все, Таня, успокойся. Лучше подумай. Зачем все-таки Женя ездила в Донской? И где на самом деле провела последний день своей осмысленной жизни?

* * *

Уже второе утро подряд его будили женщины.