Визионер: Бег за тенью (СИ)

— Не дождутся! — шеф отхлебнул ещё и хлопнул стаканом об стол. — Не подсидят, проходимцы. Да я сам, Митя, обмишурился. Думаешь, не понимаю? Не поверил, что паршивец такое публичное шоу устроит. Ты подмоги просил, а у меня приказ свыше. Сам знаешь, что такое субординация. У них там, наверху, свои приоритеты, глобальные, государственные. Случился праздник — обеспечь охрану. А какими силами — никого не волнует. Вот и обеспечил, Donnerwetter!*

— Ну, хоть без давки обошлось, Карл Иванович, — начальника хотелось поддержать. Кажется, выволочка на сегодня отменяется.

— И то верно. Хоть на что-то вся эта гвардия сгодилась. Ни одного смертельного случая, Жизус миловал.

Силы безопасности во время происшествия в Сокольниках действовали на удивление чётко и быстро пресекли начавшуюся было панику и неразбериху. Сам Митя в последний момент успел только поймать стоявшую рядом барышню в цветастом платье, которая потеряла сознание. А подруга у неё покрепче оказалась — хоть и побледнела как полотно, а помогла оттащить девушку в безопасное место.

— Но с этими прилюдными мёртвыми зрелищами надо, Митя, кончать. Второй раз нам такого не простят. Что там твой студент? Упустил?

— Я тут подумал, Карл Иванович, слишком гладко с ним всё сходится. Нам его словно намеренно подсовывают в качестве душегуба. Сомнения берут. Он, конечно, малоприятный персонаж, но, сдаётся мне, очень вспыльчив для такого дела. Этот, скорее, топором ударит в порыве гнева и убежит, бросив орудие преступления.

— А адвокат как же? Будет ли невиновный такого дорогого стряпчего нанимать? И откуда у него средства, у игрока-то?

— Согласен, выглядит подозрительно. Полагаю, тут замешан Франк. Я пока не разобрался, что у них там за тёмные дела. Если уж начистоту, Карл Иванович, то из модельера бы лучший убийца вышел. Он аккуратист, педант и помешан на порядке и безопасности.

— А ты его через жену копни. Видал её, та ещё штучка. Но с тобой вроде разоткровенничалась.

— Это и странно. С чего бы ей мне доверять? Или она преследует собственные интересы? В общем, что-то не так с этим семейством, и студент непонятно каким образом в их компанию затесался.

— Может, они втроём сообща действуют?

— Шайка свихнувшихся убийц? Я, Карл Иванович, уже любые версии рассматривать готов.

— Вот и подумай. Может, у них там тайное общество душегубов, масонский клуб, секта мистиков? Знаешь, сколько суеверий после войны развелось? Одних союзов возрождения магии десяток наберётся, шарлатанов и фанатиков. Кто знает, что там за бред у них в головах? Вон, газету почитай, — Ламарк пододвинул «Московский листок». — Бульварные писаки, само собой, но трактовка интересная. Так что копай, Дмитрий. Показатели-то у тебя неплохие, но вот это дело всю статистику портит. Всей Сыскной полиции, заметь, а не только твоему отделу. Иди уже.

Из кабинета шефа Митя вышел в задумчивости.

Тайное общество. Ну, а чем не идея? Что, если убитые девушки были принесены в жертву какому-нибудь божеству? Тому же Орхусу, например? Он, конечно, святой, но всё равно великий маг смерти. По крайней мере, эта версия не лишена логики. Желающих тем или иным способом возродить магию расплодилось немало. Правда, до сих пор никакие их усилия не увенчались успехом. Вон, только в прошлом году взяли группу липовых ведьм, которые изводили чёрных петухов да кошек. А когда мёртвые животные не помогают — там, глядишь, и до людских жертвоприношений недалеко.

Но, по крайней мере, один секрет, мучивший его несколько лет, Митя сегодня разгадал.

Вот для чего шефу нужен контрабас, на котором никто не играет.

* Donnerwetter! (нем.) — Чёрт побери!

Глава 23. В которой не умолкая звонит телефон

Тик-так. Дзынь!

Тик-так. Дзынь!

Большие дубовые часы нарочито громко отщёлкивали время, но их «голос», поддержанный неумолкающей телефонной трелью, вносил нотку оживления в интерьер, который, казалось, застыл в оцепенении.

Занавешенные зеркала.

Фотографии с траурными лентами.

Еле слышный шёпот разговоров.

Шоркающие шаги.

Навершие часов — мифический маскарон* с закрытыми глазами и разинутым в ужасе ртом.

Дом, в который пришла беда.

— Простите, жена не спустится. Она не встаёт с тех пор, как узнала про Оленьку. Ей очень тяжело, она до сих пор не верит.

Отец последней жертвы, Ольги Лопухиной, сел напротив Мити, безвольно опустив худые руки. На левом рукаве сыщик заметил засохшую каплю яичного желтка. Пуговицы на чёрном сюртуке были застёгнуты криво.

— Примите мои соболезнования в связи с вашей утратой, — за время работы в полиции сыщик уверился, что казённые фразы в таких случаях звучат убедительнее, чем неискренние слова утешения. Хотя Роману Лопухину Дмитрий сейчас непритворно сочувствовал. Видно, что мягкий, покладистый человек. И любящий отец.

Кудрявая Оленька улыбалась с фотокарточек. Восемнадцать лет, студентка Московских высших женских курсов. Мечтала выучиться и преподавать, как и её родители. Любила море, зелёный цвет и вишнёвое варенье. Была весёлой и общительной.