Визионер: Бег за тенью (СИ)

— Вот и померла, как видите, — Митя сделал паузу. Может, мелькнёт в глазах старухи жалость? Нет, ни проблеска. — Вы её знали, помогите разобраться. Что за человек была Анастасия?

— Дрянь. Дрянь и вертихвостка. Чуть что — сразу за порог. Кинофильму смотреть любила. Ага, знаем мы эту кинофильму. То один её встретит, то другой провожает. Дворник-то всё видел, докладывал. Гулящая она. Я уж по-всякому вразумить её пыталась. Может, сурово, но как мать — неразумную дочерь. Да только впустую.

Митя поёжился. Такая мать — ехидна. Или самка богомола. Откусит голову и не поморщится. А может, и вправду вдова руку приложила? Хотя вряд ли. Силы не те. Ходит вон как медленно, с тростью, хоть и спину прямо держит.

— Вам её совсем не жаль? Выгнать девушку на улицу, зимой, без денег…

— А пусть её тот содержит, кто на кинофильму водил! Артистка, тоже мне. Плакала, умоляла оставить, клялась, что невиновна. Да только веры тем слезам нет.

— Что ж, позиция ваша мне понятна. С дворником я тоже побеседую. И кстати, раз пропали столь ценные предметы, почему же вы в полицию не обратились?

— Так нашлись ложечки-то, — невозмутимо ответила старуха. — На дальней антресоли. Скрала поди и запрятала, чтоб потом забрать. Нашлись и ладно. А репутации уже нет.

Дмитрий был уверен, что вредная старуха сама прибрала проклятые ложки и просто забыла. К совести или милосердию тут взывать бесполезно. Такие всегда убеждены в своей правоте и никогда не раскаиваются.

Удивительно, что горничная Настя сама не удрала отсюда раньше. Мите сбежать хотелось уже с первой минуты.

* * *

Делать нечего — придётся обращаться к знатоку.

Соня в который раз перечитала тщательно воспроизведённые ею на листке журналистские записи. Но даже от многократного повторения некоторые слова не перестали выглядеть полной абракадаброй. С таким же успехом их можно было разглядывать вверх ногами.

Знаток в лице Загорской-старшей работал в своём кабинете с корреспонденцией. Один час ежедневно. На приглашения надлежало подобающе ответить, многочисленных родственников — известить о семейных делах, поздравительные открытки — сложить в специальную коробку, счета — проверить и оплатить.

Молоко опять поднялось в цене, а в последнее время подозрительно кислит. Может, сменить поставщика? Двоюродная тётка из Шебекина снова изъявляет желание приехать в гости («Так скучаю за Сонечкой и Лёликом!»). Знаем мы эти визиты — прибудет на неделю, а потом через два месяца не выгонишь.

Княгиня Фальц-Фейн устраивает литературный салон. Ох уж эти салоны… С некоторых пор вместо обсуждения традиционного Пушкина или модного имажиниста Есенина её светлость одаривает гостей стихами собственного сочинения. Видит бог, природа наделила подругу красотой, а удачное замужество — почти неприличным достатком, но литературный талант, увы, вместе с деньгами не образовался. Отказаться нельзя — уже два вечера под благовидными предлогами пропустила. А значит, снова придётся заедать плохие стихи кремовыми пирожными. Они у Фальц-Фейнов всегда в избытке и отменного вкуса. Но диета же, диета…

По мнению Загорской-младшей, вся это писанина — по преимуществу пустая трата времени. Чем писать пространные письма о казусах погоды и Лёликовых соплях, не проще ли телефонировать?

— Мам… — Соня просочилась в дверь и села напротив матери. — Мне нужна твоя помощь.

Анна Петровна кивнула, не переставая выводить изящные буквы. Пока не допишет — не ответит. Соня в ожидании осмотрелась. Этот кабинет ей нравился. Лёгкая светлая мебель, зелёная обивка, высокие шкафы с книгами и журналами, изящный письменный прибор из бронзы с малахитом. Основание для чернильницы украшает каменный олень. Однорогий. Сониных рук дело, десятилетней давности. Кто ж знал, что у него такая хрупкая конституция?

Загорская-старшая закончила письмо, тщательно вытерла перо, положила в подставку и лишь тогда посмотрела на дочь.

— Мама, подскажи мне, пожалуйста, как выглядит шляпа «франциск»? Это капюшон как у францисканского монаха? Мне для учёбы надо…

Если Анна Петровна и удивилась, то виду не показала.

— Не капюшон. Скорее, шапочка, а не шляпа. Бархатная и присборенная.

Заметив, что дочь не особо вникает в объяснения, женщина поднялась, открыла один из шкафов и, стремительно пробежав пальцем по корешкам, вытащила старый журнал. Пролистала и, найдя нужное, положила на стол, развернув к Соне.

— Вот, смотри. Это из восьмидесятых годов прошлого века. Довольно модный был головной убор. Чёрный бархат, золотой отворот, страусиные перья.

— Ты такой тоже носила?

Анна Петровна не удержала показной скорбный вздох.

— Софья, я всё-таки не настолько стара, как тебе кажется. Такое могла носить твоя бабушка.

— Прости-прости, это всё так интересно. А вот ещё скажи, — Соня заглянула в свой листок. — Пальто «скобелев» она носила?

— Может быть, — мама перелистнула несколько страниц. — Вот оно. Подражало синему мундиру генерала Скобелева. Разумеется, женственный вариант без эполет, зато с мехами и лентами. Ах, мне больше из тех времён нравились пальто в стиле помпадур. Или вот тальони — очень изысканно. Как думаешь?