Визионер: Бег за тенью (СИ)

— Не знаю, как насчёт плоти, все модели у него худосочные донельзя. А вот с красками да, явный переизбыток. В общем, было кошмарно, пойду ещё. Надо же с ним подружиться.

— Полина, ты моя спасительница!

— Не благодари, сочтёмся.

Соня так увлеклась беседой, что совсем забыла об осторожности. А когда нечаянно посмотрела в окно, то наткнулась на взгляд месье Франка. Тот стоял возле ателье и почти в упор рассматривал Софью и её собеседницу.

Ой! Соня запоздало отвернулась.

— Там месье Жюль и, кажется, он нас заметил.

Что за невезение!

Полина даже не повернула головы.

— Не паникуй. Выкрутимся.

— Он ещё там?

Подруга незаметно скосила глаза влево.

— Садится в пролётку. Всё, уехал.

Эх, Соня, Соня, никудышный из тебя шпион. Ну, кто же так глупо прячется на самом виду?

— Барышни, шарлот глясс специально для вас, — официант белозубо улыбнулся, наслаждаясь только что придуманной потрясающей рифмой и надеясь на щедрые чаевые.

Аппетит у Софьи опять пропал. Второй раз за месяц, прямо наказание.

* * *

— Нет, Дмитрий, даже не проси, — Ламарк сурово смотрел на Самарина. Митя поднял глаза на стену за спиной шефа. Оттуда с такой же непримиримостью во взгляде взирал московский градоначальник Николай Вадимович Русланов. Выражение лица один в один, только усы у Ламарка всё же пышнее. Сыщик перевёл взгляд в угол, где приткнулся пыльный контрабас. Тот, в отличие от усатых генералов, никаких эмоций не выражал, но всё равно выглядел укоризненно.

— Но как же, Карл Иванович, первое мая ведь!

— Вот именно, что первое мая! Весенние гулянья в Сокольниках и Петровском, а в этом году ещё и шествие рабочих по Тверской и Красной площади. Профсоюзы полгода готовились! Ты представляешь, что будет, если всё отменить? Русланов всех собирает — и нас, и городовых, и уездных, и даже жандармерию с казаками. Так что, Дмитрий, но ни до первого мая, ни на сам праздник никому дела до этого душегуба не будет. И подмоги тоже не жди. Некому. Сотрудников твоих я тоже забираю на этот день, уж не обессудь. Нам все силы нужны.

— Как же я один-то?

— Крутись, Самарин. У тебя же есть подозреваемый?

— Есть, студент.

— А чего не прижмёшь?

— Адвокат там. Левко.

— Да, Левко — не пивко, быстро не выдохнется, — Ламарк хохотнул в ожидании, что и подчинённый оценит шутку. Митя вяло улыбнулся. — Найди подход, присмотри за этим студентом, поймай на месте преступления в конце концов. Что за дурная идея вообще — убивать по первым числам? Нет, это очень некстати, нам порядок держать надо, вся Москва гулять будет.

— Карл Иванович, да ведь он как раз суматохой и воспользуется, чтобы очередное убийство провернуть!

— А ты сделай так, чтобы не воспользовался. Ну что ты, ей-богу, за одним студентом не уследишь? Скажи спасибо, что тебя в дежурство не ставлю. Всё, иди, работай.

Невесёлую новость Самарин озвучил сотрудникам.

— Ты, Митя, не тушуйся, — Горбунов пододвинул к сыщику чашку с чаем. — Мы всех наших предупредим, чтобы были начеку. А ты студентом занимайся. Возьмёшь его с поличным — и дело с концом.

Горячий чай в жару вызвал лишь досаду.

— В пекло всё. Пойду прогуляюсь.

Даже Вишневский удивился. Чтобы начальник посреди дня просто ушёл гулять?

* * *

«Как же всё-таки похорошела Москва весной, а я даже не замечал, — удивлялся Дмитрий, идя по улице и разглядывая прохожих и цветущие деревья. — Весь день в бумагах и разговорах проходит, а вокруг так красиво, оказывается».

Неожиданный прогул оказался приятным приключением. Сыщик даже купил у мороженщика шарик лимонного в вафельном рожке и, сидя на скамейке, расстегнув пиджак и ослабив галстук, наслаждался почти забытым ощущением. Когда он последний раз вот так, никуда не торопясь, просто отдыхал и ел мороженое? Пожалуй, в семь лет. Отец тогда первый раз привёз Митю в Москву, показал белокаменный Кремль и Царь-пушку, а потом угостил настоящим мороженым. В деревне-то такого не было — на Рождество лишь сладкую воду с ягодами замораживали, совсем не тот вкус.

Дмитрий вспомнил, как он жадно тогда ел лакомство, размазывая и капая на штаны, а отец смеялся и вытирал Митины щёки и одежду платком. Папино лицо почему-то трудно воскресить в памяти, черты расплываются, осталось только ощущение радости и покоя от того момента. Вот как сейчас.

Мысли о работе, конечно, пытались просочиться в голову. Митя отгонял их так же упорно, как назойливую осу, которая тоже нацелилась на лимонный шарик. Нет уж.

Рядом прогуливались нарядные дамы с кавалерами, степенно катили коляски дородные няньки в сарафанах. Пробежали мимо девушки — гимназистки или студентки — стрельнули глазами в Митину сторону и захихикали. Проехал почтальон на велосипеде. Тоже, что ли, такой купить? На работу можно ездить, на свежем воздухе. Сослуживцы засмеют, наверное. А не всё ли равно?