Визионер: Бег за тенью (СИ)

Вот только Соне женихов мама почему-то подсовывает сама, из «нужного круга». Ненавязчиво, не впрямую, но вполне однозначными намёками. Владислава Ирецкого, например, очень привечает. Он, конечно, весёлый и заводной, но слишком поверхностный, что ли. Одни банкеты и пирушки на уме. Да, Ирецкий умеет развлечь и рассмешить, но при этом ни одного романа не прочитал! Скучно, говорит, слишком много букв, не одолел. Как же он семейный союз тогда осилит? Чтобы в радости и печали, болезни и здравии, и главное — до конца жизни?

Или Башмаков, к примеру. Тоже один из маминых «любимчиков». Этот, наоборот, чересчур серьёзный. Служит у отца-фабриканта управляющим. Начинал там как простой рабочий, что, безусловно, вызывает уважение. Ответственный, обстоятельный, но такой зануда, что зевать хочется. У него уже всё распланировано. Через год жениться, через два стать директором фабрики и обзавестись наследником, через пять — купить ещё пару предприятий и получить второго сына. Можно дочку. Но потом в любом случае сына. Нет, с таким мужем вся жизнь, включая самые мелкие занятия и увлечения, будет идти по строгому расписанию. Тоска зелёная.

Интересно, кого Соня должна выбрать, чтобы мама наверняка не одобрила? Митю, например? Он не из маминого «круга». Он и шутить умеет, и бывает серьёзным. Не лишён привлекательности. Глаза у него такие — очаровательно разного цвета. И шрам на брови, который хочется потрогать. А как танцует прекрасно! Смокинг умеет носить. И Сонины увлечения воспринимает вдумчиво, не считает легкомысленной. В общем, всем хорош. Мама бы такой выбор точно не поддержала.   К н и г о е д . н е т

Да и нужно ли вообще это замужество? По крайней мере, в ближайшие годы? Соня надеялась после окончания гимназии пойти учиться в университет. На юриста, например, было бы неплохо. Или, может, на журналиста? Но мама эти пожелания как будто не слышала. Впрочем, как всегда.

Невольные Сонины мечты неожиданно прервала Полина, которая тоже уставилась на картину с невестой и возмущённо изрекла:

— Ну, вот, опять!

— Что «опять», мадмуазель Нечаева? — озадачился преподаватель.

— Вот скажите мне, Орест Максимович, почему сюжеты в нашей живописи так патриархальны? Ну, что за однобокость! Мы уже в пятом зале ходим, а я смотрю и не могу понять. Вот мужчины все как на подбор — важные, уверенные, напыщенные. Каждый гордо демонстрирует свой род занятий — певец, писатель, военный, чиновник, богатырь…

— Богатырь — не профессия, — робко вставил кто-то из учеников.

— Призвание! — отрезала Полина. — А женщины? Либо красуются, либо страдают. И всё! Никакой истории за этим, никакого характера, цели в жизни. Блистают наружностью или терзаются от несчастной любви. Какая-то пещерная эстетика, не находите?

— Ну, а как же портреты государынь-императриц? — возразил Ганеман. — Екатерины, Елизаветы? Думаю, все согласятся, что там есть и характер, и устремление.

— Их по пальцам пересчитать можно. И потом — они всё-таки правительницы. А что насчёт обычных женщин?

— «Боярыня Морозова» Сурикова! — подсказал кто-то из группы.

— Молодец, отличный пример, — похвалил преподаватель. — Мало кто поспорит, что в этом образе есть темперамент, бесстрашие и, конечно же, жизненная цель.

— Я такого полотна не видела, — нахмурилась Полина.

— А давайте посмотрим и обсудим, оно как раз в следующей комнате.

— А нет там каких-нибудь девушек-кочегаров, авиаторов? Может быть, есть женщины-шахтёры? Шахтёрки? Шахтёрши? Вот видите, даже слова подходящего нет!

— Возможно, в залах двадцатого века найдётся что-то похожее, — рассмеялся Ганеман. — Пойдёмте.

Группа потянулась к выходу.

— Соня, ты идёшь? — окликнула подругу Полина.

— Я догоню.

Софья осталась возле грустной Васнецовской «Алёнушки». Сидит, бедняжка, на берегу — рыжая, печальная. Соне эта картина всегда нравилась, несмотря на безрадостный сюжет. Девушка даже придумала для сиротки собственную историю — более беззаботную. Алёнушка просто устала и присела отдохнуть на минутку. А на самом деле у неё всё в порядке, и никакой трагедии не случилось. Утомился человек немного, с кем не бывает?

«Всё будет хорошо», — шепнула Соня нарисованной девочке и вдруг вспомнила кое-что важное, о чём почти забыла. А ведь эта картина тоже была в «душегубском» календаре. Вот только в июне или июле?

* * *

Надо же суметь заблудиться в таких знакомых интерьерах! А всё из-за ремонта. Софья поняла, что свернула не туда, когда оказалась в незнакомом коридоре. Похоже, это служебные помещения. Зачем было перегораживать всё строительными лесами и завешивать тряпками! Как теперь отсюда выбраться? И где хотя бы один служащий? О, кажется, в соседней комнате кто-то есть. Соня прислушалась.

— Один последний раз, умоляю! Он хорошо заплатит.

— Нет, и не просите больше, я этим сыт по горло. Жалею, что позволил втянуть себя в сей гнусный проект. Это плохо кончится.

— Ты неблагодарный человек. Я ведь дал тебе адвоката!

— Да, и весь мой последний гонорар ушёл на него. Не будь вас с этой авантюрой — мне бы вовсе не понадобился юрист.