Визионер: Бег за тенью

«И зачем ей сдалась столовая?» – размышляла Соня по пути к флигелю, наблюдая, как впереди уверенно шагает подруга – размахивая полами широкой юбки-брюк. Нет, перекусить, само собой, хотелось невероятно – через два часа набросков вазы с фруктами Софья была готова съесть и яблоки из папье-маше, и даже восковой виноград. Но студенческая трапезная?

Два небольших помещения со сводчатыми потолками оказались вполне уютными. Чисто выскобленные деревянные столы с нарезанным хлебом, натюрморты, явно нарисованные учениками прямо на белёных стенах, запах каши и компота.

– Обед с мясом – четвертак, без мяса – пятнадцать копеек, тарелки и ложки там, – указал Анисим и первым взял себе посуду. Налил у старухи миску пустых щей и прошёл в самый дальний угол. Через минуту к нему подсели и две девушки. Студент удивлённо уставился на них – в помещении было не меньше десятка пустых столов.

Соня понюхала суп. Пахнет неплохо. И хлеб свежий. Полина отломила горбушку и уставилась на Самокрасова ясными синими глазами.

– А скажи мне, дорогой Анисим, почему ты ко мне так пристрастен?

– Кто вам такое сказал?

– Тебе. Давай без этих сантиментов. Откровенность за откровенность. Я же вижу, тебя аж коробит от моего присутствия.

– Ладно, – студент отодвинул тарелку. – Раз сами вызвались. Я седьмой год здесь учусь и таких, как вы, повидал достаточно.

– Каких таких? – прищурилась Полина.

– Богатых бездельников. Вам учёба не нужна, от скуки маетесь, зная, что всё оплачено, и никто не отчислит. Вам с рождения всё дано, а ни рвения, ни таланта нет. Занимаете чужие места, а одарённые, но неимущие, пробиться не могут.

– А ты, значит, у нас из одарённых и неимущих, сам себе дорогу пробиваешь?

– Прорубаю. Я с серебряной ложкой во рту не родился, сам в люди вышел, вопреки происхождению. Своим трудом всего добился. От вас, толстосумов, одна польза – деньги и связи. Ни к чему более вы не пригодны.

– Вот как. В нашем классе есть и состоятельные юноши, но что-то ты к ним не так предвзят. Зубы не скалишь, лебезишь. А я прям как заноза в глазу. Что так?

– Вы избалованная вертихвостка и нахалка. Не понимаю, почему Ганеман вас терпит. Просили откровенности? Вот она. Такой, как вам, тут делать нечего. В социалистку играете? Не стоит. Идите вон, на свои танцульки или к куафёру, закажите новое платье. Не марайте свои белые ручки.

– Вот эти? – Полина помахала ладонями.

– Они самые.

– Знаешь, Анисим, – девушка придирчиво окинула его взглядом. – В американских барах ковбои практикуют забавную игру – ристреслинг, рукоборье. Это когда подраться нельзя, а поговорить по душам хочется. Так вот, Анисим, есть у меня большое желание душевно с тобой побеседовать. Ты правша или левша?

– Что за… Не собираюсь я с вами бороться! И говорить не хочу! Оставьте меня в покое!

– Ну, уж нет. Ты меня кисейной барышней назвал, вот и проверим, кто тут из какого теста. Руку давай! Или боишься?

Полина поставила локоть на стол и повернула ладонь как для рукопожатия. Соня наблюдала, как на лице студента идёт внутренняя борьба – челюсти нервно сжаты, брови сдвинуты, глаза бегают. В какой-то момент показалось, что он просто сбежит. Наконец, Самокрасов принял решение и тоже поставил на стол правую руку.

– Не хочу сделать вам больно. Вы всё-таки девушка. Но раз уж так настаиваете…

– А ты попробуй. Если что – претензий иметь не буду. Соня, ты свидетель. И не вздумай поддаваться!

– Может, не надо? – Софья запоздало попыталась вмешаться, но никто не обратил на это внимания.

Противники сцепили руки.

Соня беспокоилась. Что за спектакль устроила Полина? Она, конечно, девушка рослая, крепкая, но и студент не доходяга – худой, но жилистый. Вон, как мышцы вздулись на шее и запястье.

Замок из стиснутых рук дрожал, сохраняя хрупкое равновесие. Самокрасов выглядел удивлённым – видимо, соперница и впрямь оказалась сильнее, чем он рассчитывал. Студент стиснул зубы и усилил нажим. Конструкция из сжатых ладоней опасно закачалась.

– Вот этой самой белой ручкой, – Полина наклонилась к противнику и заглянула прямо в тёмные бешеные глаза. – Я в одиннадцать лет построила первый плот. Пилой и молотком. Все пальцы отбила, но сделала. Это самой рукой я автомобильное колесо меняла на гонках. Ты домкрат поднимал хоть раз в жизни, а? Открытый перелом сможешь вправить? Копать умеешь? Из ружья стрелял когда-нибудь? Знаешь, какая отдача от двустволки? Седло на лошадь сможешь закинуть?

Анисим покрылся испариной. На лбу вздулись вены. Ногтями левой он вцепился в край стола. Правая рука дрожала. Пальцы побелели.

– Молчишь? – продолжала девушка. – Так я и думала, что ты тяжелее кисточки в руках ничего не держал. Ничтожество.

Резким рывком Полина припечатала руку студента к столешнице.

– Пойдём, Соня, что-то у меня аппетит пропал.

Суп из опрокинутой от удара тарелки быстро разливался тёмной лужей.

* * *

– Зачем вы меня позвали?