Визионер

– Сколько месяцев уже требую независимый генератор! Постоянно электричество сбоит, а тут же холодильные шкафы, вентиляция. Артефакт стазиса ещё до войны выпрашивал, а теперь уже и не пытаюсь, мёртвое дело. Но генератор-то можно купить?

– И не говори. – Тема финансирования и для Дмитрия была такой же болезненной. – Мы стазис тоже просили – для архива документов и улик. Нету – и весь разговор. В последний раз отписали – заведите, мол, кота, если вам грызуны досаждают. За свой счёт, разумеется.

– Мне кот точно не поможет. Скорее наоборот. Ладно, о чём мы там с тобой?

– О причинах смерти. Если склоняешься к отравлению, то могла ли она сама…

– Не исключаю. Но есть неувязка. Ты помнишь, как мы её нашли?

Дмитрий, к сожалению, помнил. Это москвичи после больших праздников безмятежно отсыпаются, в то время как полиция собирает оставленный отдохнувшими «урожай». Кому – разбитые витрины, кому – пропавшие вещи, а Мите – труп. Прекрасный подарок в новогоднее утро, лучше не придумаешь.

– Положение её тела мне сразу показалось странным, – продолжил доктор. – Неестественным. Она будто… позировала как для фотографии. И словно в один момент замерла и окоченела в этой позе, что невозможно.

– Магическое воздействие?

– Исключено. Проверили. Думаю, тут другое.

– Говори уже.

– Сразу после смерти кто-то её намеренно в такую позу поставил, зафиксировал, подождал, пока труп окоченеет, а потом водрузил возле ёлки. Как экспонат. Ещё и деревяшками её под шубой подпёр, чтобы не упала. Трупных пятен два вида, барышню двигали и переносили.

Дмитрий задумался. Выходит, одно из двух. Либо некто нашёл уже мёртвую девушку и зачем-то «украсил» ею площадь у пассажа, либо этот же некто её убил и там выставил. Обе версии, если честно, казались бредовыми. Зачем такое делать? И Дмитрий, кажется, понял, почему доктор Шталь был так озадачен.

– Глеб, ты время смерти определил?

– Судя по окоченению, не более сорока восьми часов, но и не менее суток. То есть умерла она, скорее всего, днём тридцатого декабря. Но учти, сейчас морозы. В общем, её могли раньше убить и хранить в холоде. Из-за этого картина смазана.

– Прекрасно. Я к тебе за ответами, а ты мне ещё больше вопросов набросал. Мирозданию не чуждо чувство юмора. Первое дело же!

– А ты хотел, чтобы всё было легко? – Теперь доктор иронически прищурился.

– Закрыть хочу быстрее. Ладно, надеюсь, разберёмся, что за убийственный спектакль там случился. Может, загадка совсем не сложная, просто мы ответа пока не видим.

– Всё возможно. Но я с этой барышней ещё поработаю, уж больно дело интересное. И как в университете анализы закончат – результаты пришлю. Ты тоже держи меня в курсе.

– Буду. А что ты про одежду говорил?

– Заберёшь у дежурного, там все её вещи. Они тоже… странные. Шуба богатая, как и вся верхняя одежда – явно с чужого плеча. А вот исподнее, судя по виду, своё. Там записка от меня есть, посмотришь.

– Отлично. По делу вроде всё. На воскресенье есть планы?

– Я тут с медсестричкой познакомился из хирургии, в кинематограф зовёт, на мелодраму «Водопад жизни». И подружка у неё есть – говорит, миловидная. Не сходить ли нам вчетвером?

– Почему нет? Телефонируй, как условишься.

На том и попрощались.

Сев с увесистым мешком в служебный автомобиль, Дмитрий размышлял и анализировал разговор с Глебом. Эх, если бы всё было просто… Сыщик и так, откровенно говоря, чувствовал себя не в своей тарелке. Да, вернулся с войны, неплохо себя показал в полиции после перерыва, но дать ему целый отдел под руководство? В его-то возрасте? Есть люди старше, опытнее. Но нет. Вызвал под Рождество сам Карл Иванович Ламарк, начальник сыскной полиции Москвы. Хвалил, руку жал и сообщил, что на него, Дмитрия Самарина, возложена серьёзная задача – возглавить новый отдел, который будет заниматься исключительно убийственными делами.

– Такое дело, Дмитрий, государственной важности, – объяснял Карл Иванович, подкручивая шикарные усы. – Видишь, расширяемся, реформа идёт. А работать кому? С войны через одного вернулись, потом «испанка»[5], чтоб её. Одни штатские у нас теперь, пенсионеры да юнцы сопливые. А ты человек с опытом, хоть и молод ещё. Теперь все по своим направлениям будут – кражи ли, хулиганства, незаконная торговля. А тебе, значит…

– Смертоубийства?

– Они, родимые. И сам знаешь почему.

Митя догадывался. «Сытинское» дело полгода назад. Тогда в работном доме в Сытинском переулке нашли восемь трупов, и во многом благодаря ему, Дмитрию Самарину, преступление раскрыли по горячим следам. Коллеги говорили о редком чутье, а Митя считал, что ему просто повезло.

– Возьмёшь это направление в свои руки. Надеюсь на тебя, Самарин. Троих человек тебе в подчинение выделю. Больше пока не могу, уж не обессудь. Но если хорошо себя покажете, то похлопочу, чтобы расширили штат. В общем, с нового года и отдел себе принимай новый – Смертный.

– Может, Убийственный, Карл Иванович? Или Убойный? «Смертный» слишком зловеще звучит.

– Как хочешь называйся, главное, результат покажи.